Ловушка для адвоката
Шрифт:
— Да, сэр.
Босх отключился и тут же нажал кнопку домашнего номера. Двенадцатый час, ответить должна Сью.
Однако трубку взяла Мэдди.
— Папа?
— Ты что, еще не спишь?
— Это все из-за уроков, — фыркнула она. — Не могу же я сразу от тетрадок прыгать в постель!
— Ладно… Слушай, дай мне миссис Бамбро.
— Пап, ну я же в спальне, уже в пижаме.
— Ничего страшного, подойди к двери и скажи, чтобы взяла трубку на кухне. Мне надо с ней поговорить, а пока одевайся, вы уезжаете.
— Что? Я же…
— Мэдлин, послушай меня, это
— Зачем?
— Потом скажу, а сейчас просто сделай, как я прошу. Ну, зови ее!
Он услышал, как скрипнула дверь, потом голоса.
— Да, слушаю?
— Сью, это Гарри. Я прошу, чтобы ты взяла Мэдди к себе, прямо сейчас. Я подъеду не позже чем через час и заберу ее.
— Я не понимаю…
— Сью, мы гоняемся за одним типом, который знает, где я живу. Он исчез, мы его ищем. Оснований для паники пока нет, но лучше подстраховаться. Бери Мэдди, и уезжайте, очень тебя прошу. Можешь сделать это для меня?
— Все, собираемся.
В голосе Сью звучали сила и уверенность. Наверное, это профессиональное, подумал Босх.
— Спасибо, я побежал. Позвони, пожалуйста, когда будете дома.
Однако Босх никуда не побежал. Убрав телефон, он спустился на пляж и снова направился к яме под забором. Оказавшись по ту сторону, включил фонарь, подошел к запертой двери и достал отмычки. На этот раз возиться с замком пришлось дольше, отвлекали мысли о Джессапе. Случайно ли совпало, что он выскользнул из дома одновременно с тем, как агенту приспичило в кусты, или наблюдение давно раскрыто?
Кто знает?
Наконец замок щелкнул и раскрылся. Луч фонаря выхватил из темноты одеяло с подушкой — и сумку с надписью «Ральфс». Босх опустился на колени и потянулся к сумке, но тут зазвонил телефон.
— Нашли, — доложил Джакес. — Объект на Оушен-Парк, направляется к гнезду.
— Постарайтесь на этот раз не потерять его. Все.
Он убрал телефон и осторожно приоткрыл сумку, не сдвигая с места. Там оказался десяток банок с консервированными фруктами — персики в сиропе, ананасы, какой-то джем — и запечатанный пакет с пластиковыми ложками. Босх долго смотрел, потом перевел взгляд к потолку, где между балок перекрытия виднелись очертания запертого люка.
— Для кого ты это приготовил, Джессап? — прошептал он.
33
Среда, 7 апреля, 13:05.
Все лица в зале обратились к двери. Начиналось самое главное, но сегодня мне предстояло оставаться среди зрителей, хоть и в первом ряду. Не сказать, что я этому особенно радовался, но решение было принято, и в правильности его никто не сомневался.
Дверь открылась, и Гарри Босх ввел в зал нашего главного свидетеля. У Сары Энн Глисон не было ни одного платья, а покупать новое специально для выступления на суде ей не хотелось. Сара пришла в черных джинсах и фиолетовой шелковой блузке. Она была красива и уверена в себе, платье не понадобилось.
Босх держался по правую руку от свидетельницы и, пропуская
Остаток пути Сара прошла одна, обменявшись улыбками с Грозной Мэгги, уже стоявшей на трибуне. Наступал главный момент и для Мэгги — ее улыбка выражала надежду для обеих женщин.
Мы плодотворно провели утро, заслушав показания бывшего водителя Уильяма Клинтона, а затем до обеда слушали Босха. Клинтон подробно рассказал о поведении Джессапа в машине, об одолженной бейсболке и о том, как проходило опознание. Он подтвердил, что эвакуаторы «Аардварка» часто пользовались стоянкой за театром «Эль-Рей», рассказал об агрессивном поведении Джессапа в день убийства, не забыв упомянуть и о его попытке «застолбить» за собой бульвар Виндзор. Все это серьезно подкрепляло версию обвинения, и во время перекрестного допроса Ройсу так и не удалось сбить свидетеля с толку.
Затем свидетельское место занял Босх, уже в третий раз, но теперь он выступал от своего собственного имени, излагая результаты своего расследования. Он предъявил бейсболку «Доджерсов» с инициалами Клинтона, которую изъяли у Джессапа при аресте двадцать четыре года назад, не упоминая, где она все это время хранилась: о пребывании Джессапа в тюрьме Сан-Квентин говорить запрещалось, как и вообще о его первом процессе.
И вот теперь на свидетельское место взошла Сара Энн Глисон, показания которой должны были стать, по моим расчетам, высшей эмоциональной точкой всего процесса: сестра жертвы обличает убийцу.
Я откинулся на спинку стула, наблюдая за Мэгги. Моя бывшая жена — лучший обвинитель, которого я знал — должна была поставить эффектную точку в этом деле.
Сара приняла присягу и заняла свидетельское место. Из-за ее небольшого роста помощнику судьи пришлось опускать микрофон. Подождав, пока все наладят, Мэгги откашлялась и начала:
— Добрый день, мисс Глисон, как поживаете?
— Спасибо, хорошо.
— Расскажите нам, пожалуйста, немного о себе.
— Мне тридцать семь лет, не замужем, проживаю в Порт-Таунсенде, штат Вашингтон, уже семь лет.
— Где вы работаете?
— Я художник по стеклу.
— Какое отношение вы имеете к Мелиссе Лэнди?
— Она была моей младшей сестрой.
— Насколько она была младше?
— На один год и один месяц.
Мэгги нажала клавишу, и на больших экранах появилась фотография двух смеющихся девочек у рождественской елки.
— Вам знаком этот фотоснимок?
— Да, конечно. Это мы с Мелиссой — последнее Рождество перед тем, как ее похитили.
— То есть декабрь 1985 года?
— Да.
— Я вижу, вы с ней были почти одного роста.
— Да, она меня догнала, так что я почти не воспринимала ее как младшую.
— Вы носили одни и те же платья?
— Мы иногда менялись одеждой, но были и любимые вещи, из-за которых даже дрались… — Она печально улыбнулась.
— Вы сказали, что после того Рождества Мелиссу похитили. Это случилось шестнадцатого февраля следующего года, так?
— Да.