Ловушка для Буратино
Шрифт:
— Придумаешь чего-нибудь, — отмахнулся Димка от такой мелочи.
— Скажи, что тебя все время тошнит, — посоветовал Лике Толстиков.
— Спасибо за ценный совет, Лешенька. Знаешь, Молодцов, не нравится мне твоя затея со слежкой. Не хочу я следить за тетей Лизой и Гошей и маме, представь себе, я тоже врать не хочу.
— Соврешь — не помрешь, Соломатина, — сурово сказал Димка. — Этого требует безопасность нашей страны. Как ты не понимаешь — если материалы твоего отца попадут в руки каких-нибудь маньяков, они запросто могут спровоцировать войну. Создадут, к примеру,
— Ой, мамочка, — поежилась Катька. — А вдруг материалы уже попали в руки маньяков.
— Не попали, — уверенно ответила Лика.
— Откуда ты знаешь? — спросил Ромка. Лика помедлила с ответом.
— Знаю. Мне папа сказал, куда он их спрятал.
— А куда? — спросил Димка. Лика опять помедлила с ответом.
— Хорошо, я вам скажу, но дайте слово, что вы никому не разболтаете.
Все дали слово, что будут молчать как рыбы. Соломатина вполголоса произнесла:
— Все материалы по проекту «Голограмма» хранятся у папы дома, в потайном сейфе. Когда он уезжал в Брюссель, то один ключ от сейфа взял с собой, а второй, запасной, оставил мне. Я его постоянно держу при себе. Об этом даже мама не знает.
Сказав это, Лика расстегнула две верхние пуговицы на блузке и показала цепочку, на которой висел маленький ключик.
Глава XXVIII Слежка начинается
На следующий день ребята пошли к Лике в гости. Надо же было посмотреть на тех, за кем им предстояло следить.
— Знакомься, мама, — сказала Лика, — это мои одноклассники: Рома, Дима и Леша. А это Катя, сестра Ромы.
— Очень приятно. — Ирина С ергеевна поочередно пожала всем руки. — Ас тобой, Рома, мы, кажется, уже встречались, — внимательно посмотрела она на Орешкина.
— Встречались, — подтвердил Ромка.
— Ты меня извини, что я тебе тогда наговорила всякой чепухи. Я была в ужасном состоянии. За час до твоего прихода я получила это мерзкое письмо… — Вспомнив о письме с наклеенными буквами, Ирина Сергеевна снова начала нервничать.
Лика погладила мать по плечу.
— Успокойся, мама, все уже позади, Димин отец арестовал банду «Ночных призраков». Я же тебе говорила.
— Да, да, конечно, — улыбнулась Ирина Сергеевна. — Передай своему папе, Дима, мою огромную благодарность.
— Передам, — пообещал Димка.
— А что же мы в прихожей стоим? Прошу всех в столовую. К вашему приходу мы с Ли-кой испекли пирожные.
— А какие? — живо спросил Толстиков.
— Эклеры и корзиночки.
— Эклеры и корзиночки! — воскликнул Леша. — Это же мои любимые пирожные!
Ребята прошли в просторную столовую и сели за большой стол, на котором был расставлен красивый чайный сервиз. Ирина Сергеевна и Лика принялись разливать чай по чашкам.
В этот момент в столовой появилась Горохова-Данилова. На сей раз она была не в японском кимоно, а в индийском сари. На плече Елизаветы Аркадьевны все так же сидел попугай Франсуа. А в пальцах она все так же держала мундштук с длинной сигаретой.
— Бонжур,
— Да, теть Лиз.
— Скорее познакомь меня с ними, я умираю от нетерпения.
— Это Дима, это Рома, это Катя, это Леша, — протараторила Лика. — А это наша несравненная Елизавета Аркадьевна…
Старушка замахала руками.
— Тетя Лиза! Просто тетя Лиза!.. Ненавижу, когда меня называют по имени-отчеству. А это мой Франсуа, — сняла она попугая с плеча. — Франсик, поздоровайся с гостями.
— Пампер-р-сы! Пампер-р-сы!.. — заорал Франсуа.
— Ну что ты такое кричишь, дурашка, — укоризненно сказала Горохова-Данилова. — Забыл, как надо здороваться?..
— Пампер-р-сы! Пампер-р-сы!.. — опять заорал Франсуа и залетал по столовой.
— Раньше он все время кричал: «Сникер-сы», — стала объяснять Елизавета Аркадьевна. — Но теперь по телевизору чаще показывают рекламу памперсов, и он переключился на «памперсы».
— Тетя Лиза, садитесь с нами чай пить, — пригласила Ирина Сергеевна.
— Мерси, Ирочка, мне некогда. Я убегаю в Эрмитаж.
— Но вы же вчера были в Эрмитаже.
— О, я готова там бывать каждый день. Эрмитаж — это чудо! Истинное чудо!.. Рубенс, Матисс, Пикассо, импрессионисты… — Горохова-Данилова посмотрела на ребят. — Молодые люди, а вы любите посещать Эрмитаж?
— Лично я нет, — заявил Леша. — Там буфет плохой. Совершенно нечего взять. Вот в Зоологический музей я часто хожу. Там классный буфетик. Всегда есть булочки с маком, бутерброды с ветчиной… — Толстиков собирался перечислять и дальше, но Катька исподтишка толкнула его локтем.
Леша сразу замолчал.
— Дур-р-ак! Дур-р-ак!.. — загорланил Франсуа, вытягивая шею в сторону Толстикова.
— Пардон, пардон, — стала извиняться Елизавета Аркадьевна. — Не обращайте внимания. Он всем так говорит. Даже французскому президенту, когда тот выступает по телевизору.
— Да я не обижаюсь, — ответил Леша, искоса поглядывая на Ирину Сергеевну, которая сосредоточенно раскладывала пирожные по тарелочкам.
Горохова-Данилова продолжила свою восторженную речь:
— Недавно мы с подругой ходили в Александринку на «Гамлета». Это потрясающе! Какой накал страстей!.. А сегодня, после Эрмитажа, мы идем в Мариинку на «Лебединое озеро». Молодые люди, вам нравится композитор Петр Ильич Чайковский?..
— Да, клевый музыкант, — решил блеснуть своими познаниями в музыке Димка. — Я от него просто торчу.
Теперь Катька исподтишка толкнула локтем Молодцова.
— Ах, — мечтательно сказала Елизавета Аркадьевна, — мне надо побольше общаться с молодежью. Мой русский язык слишком устарел. «Клевый, торчу»… Прелестно, прелестно. В молодости я тоже любила щегольнуть модным словечком.
— Тетя Лиза, давайте я вам все-таки налью чаю, — вновь предложила Ирина Сергеевна.
— Нет, нет, Ирочка. Я уже убегаю, О'реву-ар, мадемуазель, — послала Горохова-Данилова воздушный поцелуй Катьке. — О'ревуар, месье, — послала она второй воздушный поцелуй мальчишкам. — Я была счастлива с вами познакомиться. Ну все, я улетаю.