Ловушка для горничной
Шрифт:
Глава 27
Андрей
Утро. Просыпаюсь, оттого что барабанит дождь, разбиваясь о стекло окна. Поворачиваю голову, замечая, что Василисы нет в моей постели.
Да ну на хрен!
Неужели сбежала?
Вспоминаю, куда я дел ключи, запирая дверь. Оставил в прихожей.
Вот какого хрена я их оставил?!
Девочка моя, нет. Ну нет!
Беру с тумбы
Когда успела?
Потираю лицо, поднимаюсь с кровати, натягиваю штаны, заглядываю в ванную, но Василисы нет.
Детка, я тебя отшлёпаю, если ты сбежала.
Спускаюсь вниз и выдыхаю. У меня паранойя или боязнь не зафиксировать девочку на месте?
Василиса в зоне кухни, в моей рубашке, что-то готовит возле плиты, не замечая меня. Снова скольжу взглядом по ее красивым ногам, бедрам. Ее волосы собраны вверх и держатся на карандаше. Забавно.
Подхожу к ней сзади, обхватываю талию, прижимаясь грудью к спине Василисы. Девочка на мгновение замирает. Целую ее в шею, и Василиса снова расслабляется.
— Почему ты покинула нашу постель? Еще рано, — глубоко вдыхаю ее запах и понимаю, что Василиса пахнет мной.
— Потому что нужно вернуться в усадьбу на работу, — отвечает она, переворачивая гренки на сковородке.
— Я отменяю твою работу, — усмехаюсь, прикусывая мочку ее ушка.
— Нет, — пытается выкрутиться, но я вжимаю ее в себя теснее. — Меня Люба убьет. Ей трудно там одной.
— Я решу этот вопрос, — забираюсь ладонями под рубашку и рычу девочке в ухо. Трусиков нет.
— Андрей, — все-таки вырывается Василиса. Берет тарелку, выкладывая гренки. — Лучше завари чай, — указывает мне на закипевший чайник.
Да какой, на хрен, чай?
Вчера я нашел в себе силы остановиться и не трогать больше девочку. Сегодня такой выдержки у меня нет. Мне нужно присвоить ее себе. Мне ее мало.
— Никакой работы сегодня, Василиса, — завариваю чай, пока она выкладывает гренки на тарелки. — Иди-ка сюда, — хватаю ее за рубашку и тяну к себе. Смеется, но опять вырывается.
Нет, я могу удержать ее силой, но не буду.
— Я не понял, а ты что, от меня бегаешь? А ну-ка расскажи мне, что вчера было не так? — складываю руки на груди, опираясь на столешницу.
— Все было прекрасно, — улыбается, щеки краснеют.
— Точно? Как ты себя чувствуешь?
— Я хорошо себя чувствую, — отводит глаза.
— Так, я не понял. Ты что, стесняешься?
— Андрей, — выдыхает, кусая губы, а щеки горят.
Ох, как это красиво. Несмотря ни на что, она девочка еще, которая смущается после секса. И меня заводит этот факт.
— Иди ко мне, — сам подхожу к ней, зарываюсь в волосы, тяну голову назад, покрывая шею поцелуями. — Хочу тебя, моя сладкая, — хрипло шепчу, слегка всасывая кожу, чувствуя россыпи мурашек на ее теле.
— Только ночью было, — усмехается Василиса.
— Да ну что там было… — расстегиваю
— Что ты делаешь? — возмущается моя девочка.
— Я делаю нам хорошо, — шепчу ей на ухо, вжимаясь пахом в ее попку. Тяну с плеч Василисы рубашку, снимаю, откидывая на пол. — Вот так-то лучше.
Надавливаю ей на спину, чтобы прогнулась.
— Ложись грудью на стол, детка. — Василиса послушно ложится. — Умница моя, дай сюда свою попку, — тяну на себя ее бедра. Провожу пальцами по позвоночнику, наклоняюсь, целую плечи, лопатки, поясницу. — Съем тебя, — с рычанием кусаю ее за попу. Василиса взвизгивает, но смеется. — А ну-ка расслабься, — слегка шлёпаю ее по бедру. — Ножки шире, покажи мне себя, — рассматриваю ее прелести. — Очень красиво, — присаживаюсь на корточки, целую ее ноги, бедра, а потом прохожусь языком по уже мокрым складочкам. Василиса вздрагивает и тут же сжимает ноги, закрываясь.
— Не нужно меня есть, — нервно усмехается Василиса, пытаясь подняться.
— Лежать, терпеть и не мешаться мне наслаждаться тобой, — снова раздвигаю ее ножки и облизываю клитор.
— О боже! — Василиса со стоном падает назад на стол и уже сама шире разводит подрагивающие ноги, когда я всасываю клитор.
Вылизываю свою девочку, играю с ее чувствительностью, то всасываю клитор, то покусываю его, то ласкаю кончиком языка до тех пор, пока Василиса ни начинает содрогаться и мычать, пытаясь заглушить стон.
— Открой рот и кричи, если хочется, — голос уже не слушается, в нем только приказы. Василиса взрывается с громким стоном, царапая столешницу.
И пока моя девочка такая невменяемая, я поднимаюсь на ноги, стягиваю штаны, обхватываю упругие бедра и вхожу в нее на всю длину, под наш общий стон.
Замираю, хотя очень хочется начать двигаться немедленно.
Подхватываю подрагивающую Василису под грудью, тяну на себя, чтобы привстала, утыкаюсь губами в ее ухо.
— Ты как? — хрипло спрашиваю я.
— Не знаю, — потерянно отвечает она. — Двигайся, пожалуйста, — всхлипывает.
— С удовольствием, детка, — ухмыляюсь ей в ухо, ощущая, как по собственной телу идет волна экстаза. Начинаю медленно двигаться. Не потому что жалею девочку, а потому что хочу продлить этот предоргазменный кайф. — Хочешь, расскажу, как я тебя чувствую? — нашёптываю ей, скользя рукой выше, по груди, потирая ладонями твердые бусинки сосков.
— Дааа, — выдыхает, откидывая голову мне на плечо.
— Ты очень горячая внутри, бархатная, тесная, — накрываю ладонью ее шею, ускоряя темп. Не сжимаю, фиксирую, чтобы чувствовать пальцами ее сумасшедший пульс.