Ловушка для графа, или три правила острова Скай
Шрифт:
— Ох, простите. — Она снова вернулась к работе и вскоре увидела волдыри на обожженной коже. Выглядели они ужасно, и от жалости к графу у Эмилии стиснуло сердце.
Вот только она не жалеть его прибыла… Как бы не так.
— Надеюсь, вас не придется приводить в чувства нюхательными солями? — прозвучал голос графа, лучше любой оплеухи вернувший ей присутствие духа. — Вы смотрите так, словно вот-вот рухните в обморок… как одна из этих девиц в моем доме.
Эмилия фыркнула — не сдержалась.
— Падать в обмороки я не привычен, сэр, —
Делать это было непросто, бросать графу вызов, опять, но мисс Хартли усиленно перебарывала себя, доказывая тем самым, что достойна оказанного доверия.
— Понятия не имею, что это за средство, — ответил мужчина, — спросите Бартона, коли вам интересно, а звать доктора ради какого-то пустяка… Мы вполне способны справиться сами.
— У вас и лицо обожжено.
— Самую малость, мой заботливый Спенсер. Вот увидите, уже завтра я буду абсолютно здоров!
— Но может остаться уродливый шрам.
— К лучшему: юные мисс испугаются и разбегутся.
Легкомыслие Дерби в вопросе собственного здоровья не на шутку возмутило мисс Хартли. Ей захотелось его отчитать, перечислить все ужасы заражения и отмирания кожи, но она, ясное дело, запретила себе подобную вольность. Только со знанием дела принялась за перевязку… И глупое сердце частило в груди, как ошалевшее.
Глупая, глупая Хартли…
— У вас нежные руки, — произнес вдруг мужчина, и Эмилия, повинуясь инстинкту, едва не выронила бинтуемую ладонь.
— Я… хм… спасибо, сэр, — выдавила она через силу. Закрепила концы и почти отскочила от графа.
Дерби странно смотрел на нее. Чуточку исподлобья… «Он ведь не догадался?!» запаниковала она.
И сглотнула, зачастив, чтобы скрасить повисшее напряжение:
— Сэр, и все-таки, возвращаясь к этому взрыву… Не лучше ли как-то во всем разобраться? Ваши слова о злонамеренности случившегося, наводят на определенные мысли. У вас есть враги?
— А у вас разве нет? — отрикошетил вопросом.
— Надеюсь, что нет, — сказала мисс Хартли без особой уверенности. Мисс Джонстон, вполне могло оказаться, терпеть ее не могла… Она подчас ТАК смотрела. Аж мурашки по коже!
— Значит, вам повезло больше, чем мне.
И Эмилия поинтересовалась:
— Вы подозреваете кого-то… конкретного?
Граф Дерби при этих словах молча поднялся, подошел к столику, на котором покоилась его трубка, и потянул ее в рот. Тут же, словно опомнившись, просто стиснул вещицу в руках…
— Я знаю, что Бартон и мистер Маккинни к этому не причастны, — произнес он. — В них я уверен. Вас с мисс Хортон в момент взрыва не было в доме, но… Кто знает, вдруг подмена случилась еще прошлой ночью.
Он подозревает ее?! Мисс Хартли стало смешно. Глубоко в душе… Лицо ее оставалось серьезным, когда она говорила:
— Не
— … которое несложно нарушить.
Они с графом замерли, глядя друг другу в глаза. И, как показалось мисс Хартли, вздрогнули одновременно, когда по дому пронесся отчаянный крик…
Кажется, это вопила Ортензия Лукас. Кто бы подумал, что пожилая матрона способна издавать нечто столь громогласное…
И граф с секретарем, не сговариваясь, кинулись к двери и в коридор.
У лестницы они встретились с преображенной мисс Хортон: новое платье и идеально уложенная прическа пошли на пользу ее внешнему виду.
— Кто кричал? — спросила она. И тише: — В этом доме невозможно расслабиться.
— Крик шел с первого этажа, — вместо графа отозвался секретарь. — Я бы даже сказал, с половины для слуг.
Они поспешно спустились, где столкнулись с мисс Джонстон и Холланд, вошедших в дом из сада. Лица у них были испуганные…
— Это кричала миссис Лукас, — просветила всех первая девушка. — Она сказала, что сходит на кухню за морсом. Ей якобы нужно ноги размять!
Эдвард Дерби без единого слова направился на служебную половину и стремительно зашагал по коридору. Стенания и причитания миссис Лукас стали громче и служили маячком для него… В конце концов, в дверях кухни они различили поникшую спину Бартона и бьющуюся в истерике компаньонку.
Граф Дерби заставил их расступиться — и все увидели тело.
Робб Маккинни лежал на полу с торчащим из сердца кинжалом.
Девушки охнули одновременно, и Спенсер оказался всех громче. Он беседовал с Роббом не далее часа назад и планировал этот разговор завершить, выяснив тайну хозяину дома. И вот повар мертв…
— Боже мой, сделайте что-нибудь! — причитала без паузы миссис Лукас. — Неужели нельзя что-нибудь сделать?! Помогите ему, умоляю. — При этом она цеплялась то за одну, то за другую свою подопечную, то и вовсе взывала к дворецкому, впервые утратившему маску напускного спокойствия: его лицо странно сморщилось, посерело. И вообще он выглядел хуже лежавшего на полу мертвеца, над которым склонился граф Дерби…
— Вряд ли здесь можно что-нибудь сделать, мадам, — констатировал он. — Кинжал пронзил самое сердце. — И граф окинул присутствующих тяжелым взглядом.
— Но этого просто не может быть, — продолжала причитать миссис Лукас. — В добропорядочных домах, в которых я служила до этого, никто не позволял себе вольности, умирать ни с того, ни с сего. Особенно… столь возмутительным образом! Неужели нельзя что-нибудь сделать? — снова спросила она.
— Например? — не сдержался граф от язвительности. — Воскресить бедолагу? Я — не господь Бог, миссис Лукас и творить чудес не умею. — И добавил, пройдясь взглядом по каждому: — Но что я действительно могу сделать, так это найти виновного в его смерти. Бартон, — обратился он к старику, — расскажите, что именно здесь случилось.