Ловушка для Хамелеона
Шрифт:
Не дожидаясь полного открытия дверей, Жорик активно протискивался в щель. Дорога была каждая секунда! Он орудовал плечами, отодвигая створку и, высунув голову наружу, бешено таращил глаза. Руки его были заняты приведением в должный порядок штанов, зато свободные ноги энергично брыкались по внутренней части туалета.
Увиденная им сцена была ему хорошо знакома. Он наблюдал её не раз и не два в театре и на киноэкране. Но там были задействованы артисты, а тут всё по-настоящему! Кровожадный Отелло вот-вот должен был задушить Дездемону!
Завидев
– Ты в порядке? – Жорик наконец-то оказался рядом с женой. – Людочка, как ты?
Он обнял её, спустил вниз и усадил на скамейку.
– Ну-ну, успокойся!
– Что он хотел? – у неё трясся подбородок. – Ограбить?
– Я сначала тоже так подумал. Слава богу, это не так! Это ж клошар! Шэр ами! Шаромыга местный, – он гладил её по голове и целовал в щёчку. – Будь он гангстером, вырвал бы сумку без разговоров и смылся. Мы сами его до смерти застращали!
– Правда?
– Ну, так! – он ободряюще усмехнулся. – Видала, как улепётывал этот африканский монстр! Пятки сверкали! Жаль, не оказалось рядом Тулуза Лотрека, чтобы изобразить этот канкан! Остановись мгновенье! Ты прекрасно!
Он погладил жену по волосам.
– Этих попрошаек тут пруд пруди. Только что ты имела честь познакомиться с типичным представителем человеческих отбросов Франции. Вот она – отрыжка её колониальной политики, гниющая субстанция разлагающейся плоти агонизирующего империализма.
– Долго он агонизирует, – она позволила себе ослабить смертельную хватку и опустила сумочку на колени.
– Чего ж ты хотела? Процесс распада длителен. А мы тут в качестве катализаторов. Ускоряем этот самый процесс. Идёт экзотермическая реакция, выделяются миазмы, болезнетворные бактерии… Не успели выйти, как подверглись двум нападкам. Редублеман! – Жорик резко сменил тон и ударил ладонью по колену. – Мой дядя самых честных правил! Подсуропил! Расквартировать в этой облагороженной клоаке! Ну, спасибо! Ну, удружил! Как нарочно! – он погрозил в пространство пальцем и прикоснулся губами к пунцовой и горячей щёчке супруги. – Полегчало?
– Да вроде, – она посмотрела по сторонам настороженным взглядом, цепляясь зрачками за проходящих мимо прохожих. – Сколько же здесь негров!
– И друзей-арабов, – добавил Жорик. – А ты думала тут сплошь Делоны и Ришары? А на поверку вон что оказалось! Мы, русские, сделали из Парижа какой-то фетиш! Приукрасили его и идеализировали. Восторгаемся им и обожаем! Причём заочно! Априори! А в прошлом русская знать звала этот город не иначе как вонючей деревней. Дочь Ярослава Мудрого, отданная в жёны французскому монарху Генриху II, жаловалась папочке на омерзительную грязь и вонь этой дыры. А Фонвизин, путешествуя по Франции, писал в заметках, что в Париже кругом нечистоты, коих людям, не вовсе оскотинившимся, переносить весьма трудно.
Насытив
Через 20 минут, прокатившись в подземке, они доехали до центра, перешли через Сену по мосту Александра III и пошли ко дворцу Инвалидов. Жорик интересовался, почему именно туда, а Люда смеялась и говорила, что её заинтриговало название. Заходить в него не стали, сделали круг, любуясь величественным зданием, и вернулись на Елисейские поля, намереваясь пройтись по ним до площади Согласия и далее в Лувр.
Жорик изнывал от непривычной нагрузки пеших передвижений и канючил проявления милосердия. Париж его утомил. Он жаловался на усталость, брюзжал, что экскурсия сделала из него инвалида без дворца, и молил о биваке на Шампс Элизе или пикничке на обочине парижской суматохи.
Восторга от панорамы города Жорик, в отличие от Люды, не испытал. Зато, какое божественное блаженство расплылось по его изнурённому телу в отдалённом от главной улицы брассери – где не так баснословно дорого, когда он осушил бокал прохладного пива! Кайф! Лёгкий градус нежно качнул мозг, из которого засочилась крылатая фраза.
– Всё же прав был Генрих, но не тот – второй, а другой – четвёртый! – Жорик блаженно осклабился, подмигнул Люде и смахнул салфеткой пивную пенку, повисшую на верхней губе. – Париж стоит мессы!
Глава 3. Врата в космос
Человек – это животное, наказанное богом разумом. У мухи разума нет, потому она и счастлива, хотя об этом и не догадывается. А чем ей догадываться? Она же существо, не обременённое мыслительными процессами!
При наличии такой безмозглости можно себе позволить садиться куда угодно: хоть на навозную кучу, хоть на божественную святыню.
Жирная и мерзкая тварь, непохожая на обаятельную Чуковскую хлебосолку и скромницу, нагло восседала на носу Королёва. Как она решилась на это? Попрать своими грязными лапками Генерального конструктора?! Отца советской космонавтики! Такое хамство могут допустить только психи или пьяные. Но психически больных мух не бывает. Нонсенс! А вот пьяные мухи, видать, бывают!
Эта и была из их числа. Ползала где-то по бражной пене или плескалась в винном бокале. А это значит, что в её организме присутствует определённая доза алкоголя. Логично? Да кто бы спорил!
Следовательно, какая получается конфигурация? Королёв стоит. Трезвый. Муха сидит. На нём. Пьяная! Вывод? Королёв под мухой. Очевидное – невероятное!
Сергей наморщил лоб и собрался с мыслями.
Ахинея! Чушь собачья! Ну как муха, пусть даже навозная или там цеце какая, может быть пьяной! И Королёв тоже! Хотя… Вот тут ещё неизвестно. Почему это Королев не может быть пьяным? Эм? Вполне может. Стоп!
Он прервал ход нелепых рассуждений и с удвоенным напряжением впялился в лицо Королёва.