Ловушка для Инквизитора
Шрифт:
– О, еще как могла, - злобно ответила Эбигейл, наставляя на Софи волшебную палочку. Палочка тоже была светлой, словно из молодой и еще не просохшей толком древесины.
– Ты просто не представляешь, Софи, насколько ты себя не знаешь!
– Я не знаю, - ответила Софи, отползая задом наперед от наступающего на нее призрака, - так может, ты мне расскажешь?
Она вдруг вспомнила о Тристане, привязанном к алтарю. Его освободить она не успела! Он терзал и рвал поврежденную ее магией веревку, перехватывающую его левую руку, но сможет ли он ее разорвать? А вот грозному призраку ничего не стоит
«Надо увести ее подальше от Тристана!
– мелькнуло в голове Софи.
– Вывести из дома! Тогда у него будет больше времени и возможностей освободиться. А я… мне придется сразиться с этой… с этим… с тем, кем бы она ни была. Если я сейчас не сделаю этого, то никто не сможет защитить его!»
– Ты хочешь знать?
– медленно произнесла Эбигейл, ступая плавно и грациозно, словно она не драться собралась, а танцевать.
– Хочешь вспомнить? Хочешь оживить то, что давно пережито и прошло? Или желаешь отсрочить свою смерть? Что ж, я расскажу. Мне не жаль времени для тебя… сестрица. Даже с учетом того, что ты-то меня не пожалела, послала этого идиота ко мне недрогнувшей рукой…
– Должна была быть какая-то причина, - произнесла Софи.
– Не может быть, что я так запросто велела бы убить свою сестру. Да и сестра ли ты мне? Может, ты обманщица. Ты призрак, который может принимать любое обличье!
Призрак усмехнулся.
– О, нет, не пытайся себя оправдать!
– ответила она.
– Разве ты не чувствуешь, как забилось твое сердце? Разве ты не узнаешь меня, мою магию? Когда-то мы были единым целым, пока магия нас не разделила на два существа, равноодаренных. Ты не можешь не чувствовать меня!
– Но ты была главой ковена, я знаю!
– ответила Софи.
– Как же так вышло, что ты росла в ковене, что ты возглавила его, а я…
По бледным губам призрака снова скользнула слабая, но высокомерная и торжествующая улыбка.
– Ты же всегда говорила, что не завидуешь мне?
– насмешливо произнесла Эбигейл.
– Я и сейчас не завидую, - пропыхтела Софи, все так же отступая от мертвой сестры.
– Невозможно завидовать тому, чего не знаешь. Я просто хочу знать.
– Я, - жестко ответила Эбигейл, глядя на сестру жуткими мертвыми глазами, - это плата ковену. Наша мать была изгнана, а вместе с ней - и та сила, которой она обладала. Глупышка! Ты похожа на нее. Такое же глупое, неоправданное упрямство. Ей достаточно было склонить голову и смиренно попросить прощения у главы ковена. Но она гордо предпочла смерть. А свой дар она поровну разделила между нами. Ведьмы отыскали отца и потребовали одну из нас, чтобы восполнить магию ковена. Жребий пал на меня, и он согласился отдать меня в услужение ведьмам. На беду, - Эбигейл усмехнулась.
– За смерть и унижение нашей матери они мне заплатили сполна.
– Ты ее так любила?
– Я ее даже не помню толком. Но теперь никто из этих ведьм и их потомков не думает, что можно безнаказанно обижать кого-то из моего рода. Любовь тут не причем. Это дело чести.
- А меня отец оставил себе, - задумчиво подвела итог Софи.
– Ты была послушной и беспроблемной девочкой, - насмешливо ответила Эбигейл.
– И так трогательно
– Чем я разочаровала его?
– спросила Софи.
– Что я сделала такого, отчего любящий отец отрекся от меня?
– Ты, - дрожа всем телом от ярости, ответил призрак, - не могла держать язык за зубами и служила не тем, кому следовало бы!
Эбигейл ухватила свою склянку с глазами и встряхнула ею перед носом у Софи.
Там, за испачканным кровью стеклом, взлетели белоснежные лепестки, словно от цветка ромашки. Даже в этом гнусном, тошнотворном сосуде они оставались белоснежно-чистыми, грязь словно не липла к ним.
– Кому следовало служить, - помертвевшими губами произнесла Софи, расширенными т ужаса глазами глядя в страшное лицо сестры.
– Красной маске?!..
Эбигейл страшно рассмеялась, закинув голову.
– Хочешь вспомнить?
– издеваясь, ответила она.
– Ну, хорошо. Это воспоминание я тебе подарю.
Она открыла склянку, перепачканными пальцами выцарапала оттуда белоснежный лепесток и чуть дунула на него, как на пушистую головку одуванчика.
Он сорвался с кончика ее пальца, закружился и лег на грудь Софи. Там он растаял, словно снежинка, упавшая на теплую землю, и магия озарила лицо Софи, обретшей еще одну потерянную часть души.
Но эта находка не принесла ей облегчения. Глаза Софи наполнились слезами, и Эбигейл снова расхохоталась, увидев в них горькое и страшное понимание.
– Красная маска, - прошептала Софи, захлебываясь слезами, - мучитель, инквизито, наказывающий меня снова и снова… это…
– Отец, - угодливо подсказала Эбигейл.
– Это наш с тобой отец. Твой любящий отец.
– Но он лечил меня!
– вскричала Софи со слезами, не веря нахлынувшим на нее воспоминаниям.
– После каждого раза… после каждого наказания, после пытки, он выхаживал меня! Читал мне сказки, утешал и жалел!
– Сказки, - ядовито повторила Эбигейл, - про свою самую совершенную куклу, про серебряного принца Тристана! Лелея свое чудовищное тщеславие! А ты - ты была тоже куклой в его руках. Неудачной, неправильно скроенной. Он чинил тебя по своему усмотрению и думал, что можно вылепить из взрослого человека прежнюю маленькую послушную девочку, чтоб было все, как прежде…
– Чинил?! Да он истязал и мучил меня!
– Не суди его строго; он всего лишь жалкий, слабый человек, - холодно ответила Эбигейл.
– К тому же, страшно тщеславный. Ему было страшно и горько. И он мстил за этот страх.
– Страшно? Горько?! Отчего?!
Эбигейл усмехнулась.
– Этого я тебе не скажу, - ответила она, и ее мертвые, протухшие глаза ярко блеснули.
Софи вдруг перестала плакать и вмиг оказалась на ногах.
– Частицы моей души, - твердо произнесла она, указывая на склянку.
– Как они у тебя оказались?
– Отец отдал мне их, - ответила Эбигейл с неудовольствием.
– Зачем?! Восполнить силу твоего ковена? Ты угрожала ему?
– Разве что немного, - беспечно и легкомысленно ответила Эбигейл.