Ловушка для инквизитора
Шрифт:
— Знаешь, в чем твоя проблема? Ты считаешь себя лучше других. Миф о твоей исключительности раздут от дерьма, будто гнилой труп в канаве. Ты такая же марионетка Папочки, как и остальные. Вы покорно скакали туда-сюда, пока он дергал за нитки, чтобы сохранить власть. Но между нами есть принципиальная разница. Я сам позволял ему это делать, незаметно подменяя одни связи другими, более выгодными для меня. Только дурак возьмется за дело без поддержки правильных людей, а для вас я всегда был вторым сортом, пьяницей, идиотом. Ни ты, ни Папочка так и не увидели того, что творилось у вас под носом, а я воспользовался
Большая часть меня склонялась к тому, что сказанное было очередным пьяным бредом, однако мои собственные сомнения требовали удовлетворения. Я стиснула зубы и шагнула к столу. Ожидала увидеть раскисшую от вина физиономию Мики и… невольно отшатнулась.
Из груди и кистей Сапфирового Певца торчали рукояти кинжалов, а лицо представляло собой кровавое месиво. Он тяжело и хрипло дышал, выдувая носом кровавые пузыри. Они лопались, рассыпаясь по коже красными точками. При виде меня синие глаза, уже подернутые пеленой смерти, вспыхнули ненавистью.
— Как видишь, тебя опередили. — Разбитые губы Мики слабо дрогнули.
— Вижу, — вернула я улыбку. — Быстро же ты упал с высоты, на которую забрался.
Он оскалил окровавленные зубы.
— Заткнись, Кобра. Я все-таки добился своего.
— Чего, захлебнуться собственной кровью? Неужели оно того стоило?
— Что сделано, то сделано. Старикашка помер, а ты явилась сюда. Ко мне. Лорду Грязных Кварталов. Чтобы поговорить. А ведь раньше ты едва снисходила, чтобы перекинуться со своим братом хотя бы парой слов.
— Нам не о чем разговаривать, тем более теперь. Ты жалок, Мика.
Сапфировый Певец закашлялся. Я отвернулась, чтобы не видеть отвратительной картины.
— Ошибаешься, сестренка, — сипло выдохнул он. — Это мне жаль тебя. Ты притащилась сюда, чтобы спасти свою шкуру. Я вижу в твоих глазах страх, потому что ты знаешь, не случись этой досадной неприятности, я бы тебя из-под земли достал. Вот почему ты здесь. Но я меньшая из твоих проблем. Очень скоро твой страх сменится настоящим ужасом.
— Для страшных пророчеств ты еще слишком жив. Может, помочь тебе умолкнуть, а? — Я ткнула кончиком пальца в рукоять, торчащую из его груди. Мика слабо застонал и выругался.
— Тварь… Какая же ты тварь…
Я склонилась над ним.
— Не стоит переходить на личности в такой душещипательный момент. Как думаешь, сколько тебе осталось? Я бы рискнула предположить, что недолго. Может быть, маленькое признание облегчит твою душу. Ты, кажется, говорил, что кто-то помог тебе своими трудами. Как я понимаю, это его рук дело? Кто бы он ни был, но на его месте я бы вернулась и закончила начатое, чтобы всласть насладиться твоими криками. Но мы семья, а это значит, что я должна проявить милосердие. Я могу закончить все быстро. — Пальцы сами нашли заляпанную рукоять. Мне хватило бы одного движения. — Назови имя, Мика.
— В гробу я видал и тебя, и твое сраное милосердие! — Разбитые губы Сапфирового Певца скривились, и он плюнул в меня кровью. Не попал. — Пусть я сдохну, но еще успею увидеть, как
И тут я поняла, что мы не одни. Вдоль позвоночника табуном пронеслись колючие мурашки, и волосы на затылке противно шевельнулись. Мы все были слепцами и круглыми идиотами. Слишком привыкли, слишком доверяли. Теперь настало время пожинать плоды этой глупости.
Бартлер шагнул из темноты коридора. На нем не было ничего, кроме свободных тренировочных брюк. В угасающем свете камина поджарое мужское тело, покрытое татуировками и пятнами засохшей крови, выглядело опасным. Его взгляд, тяжелый и прямой, принадлежал той части его сущности, от которой хотелось оказаться как можно дальше. Передо мной был дикий зверь, слишком долго просидевший на цепи. Зверь, чья кровь была пропитана горьким ядом ненависти. И оттого совершенно непредсказуемый.
Я застыла, не в силах отвести глаз от его горла, на котором ярко проступал след от ошейника. И даже не пыталась представить себе, как ему удалось разрушить заклятие подчинения. Куда важнее было позаботиться о собственном будущем. Выйти отсюда с минимальными потерями, коль уж ему припадет охота напасть.
— Так это все ты, — прошептала я. — Не подходи!
— Я не причиню тебе вреда, — с трудом сказал оборотень. В его голосе ясно слышалось рычание зверя. — Ты же знаешь.
— Знаю, Барт? Так же, как знали отец и Мика?
— Ты не понимаешь, я должен объяснить. — Он шагнул к нам.
— Да, расскажи нам, раб, как приказал убить нашу милую Кобру, — просипел Мика. Лицо Бартлера исказилось судорогой ненависти, и Сапфировый Певец довольно харкнул. — Ой, прости, ты хотел сохранить свой маленький секрет в тайне, а я все испортил? В таком случае, почему бы тебе не перестать трепать своим волчьим языком и не завершить начатое? Прикончи Кобру!
Руки Бартлера сжались в кулаки. Сапфировый Певец дернулся и захрипел, судорожно цепляясь пальцами за подлокотники кресла. Его глаза выкатились, в них был ужас смерти. Еще немного, и одной проблемой у меня стало бы меньше. Наконец Мика дернулся в последний раз и его голова упала на грудь. Я коснулась пальцами шеи, пытаясь нащупать пульс.
— Он еще жив, — сказал оборотень, подходя ближе. — Я закончу с ним позже.
— Остановись, — я отступила назад и ощутила спиной нижний край рамы. Сердце начало замедляться, а пальцы холодеть. — Еще шаг, и я задумаюсь о защите.
— Я хочу говорить с тобой, а не драться. Это твой дом, Рубиновая Кобра, ты в безопасности.
— Все вокруг уже итак говорит за тебя. Ты свел меня со "Спящей красавицей", убил Папочку и убьешь Мику, но тут я не в обиде. Он получит по заслугам. Я признаю твою силу, не собираюсь мстить или претендовать на власть в Грязных Кварталах. Я хочу оставить Дом позади и исчезнуть. Навсегда. Дай мне уйти, Барт.
— Я не собираюсь оправдываться. Многие называли меня рабом, но они и представить себе не могли, какого таскать на шее кожаную петлю, отдавая старику жизнь и честь. Я достаточно терпел, и мои клыки легко рвали плоть тех, кто посмел встать на моем пути к свободе. Я смыл их кровью свое прошлое. Твоя же положила начало будущему. Твоему будущему, Вира. Теперь ты тоже свободна.