Ловушка для Котенка
Шрифт:
«На самом деле все это время он был худшей кандидатурой на роль моего мужа».
Увидев, наконец, как на самом деле обстоит дело, я приняла непростое решение закончить этот грустный спектакль и обратилась к Дейригану:
— Ваши родители правы. Теперь и я вижу, что нам с вами не стоит заключать брак.
Каркано переглянулись и все, как один, уничижительно посмотрели на Дейригана, показывая, как разочарованы тем, что он сделал плохой выбор и поставил их всех в неловкое положение. Абсолютно потерянный Дейриган так ничего и не
— Вопрос решен, — сказал Глава Рода, удовлетворенный таким исходом и, выразив сожаление Роду Каркано за то, что возникло недопонимание, велел ассистенту проводить гостей.
Каркано, явно недовольные и даже оскорбленные произошедшим, все же приняли извинения Унсури, и ушли. Дейриган в дверях обернулся. Его лицо выражало растерянность, досаду и вопрос: «Как же так, Кэя?».
Я отвернулась. Дейриган не особенно старался разобраться, где правда, а где ложь. Родители передумали насчет союза с Унсури, а послушный сын не способен пойти против их воли. Единственное, что для него имеет значение на самом деле — одобрение Рода. А я, глупая, придумала себе, что он сможет защищать и оберегать меня… Витая в таких мыслях, я пропустила момент, когда в приемной остались только я, Хакан, Нигай и Глава Рода.
— Кэя, — позвал меня Глава, — теперь ты видишь, с кем хотела связать свою жизнь? Это ли достойный тебя человек?
— Он хороший человек.
— «Хороший» — это слишком туманная характеристика. Но оставим это. Все, наконец, стало определенным. Ты выйдешь замуж за капитана Нигая, и это окончательное решение.
Нигай улыбнулся мне; я никак не ответила на эту улыбку. Меня в данный момент не столько капитан интересовал, сколько мой отец и его действия.
— Кэя не может выйти за капитана, — выговорил Хакан принужденно.
— Что?
В одном этом коротком вопросе было все, что способно лишить человека самообладания и ввергнуть в панику. Тело Хакана напряглось, кожа посерела. Впервые в жизни он рискнул возразить Главе Рода.
— Я не согласен отдать Кэю капитану Нигаю, — дал ответ Хакан, и на этот раз его слова звучали увереннее и тверже. — Этот человек ее не достоин.
Улыбка повяла на лице капитана, а Глава процедил:
— Аргументируй.
— Таково мое решение.
О-о-о-очень спорный аргумент… В воздухе запахло скандалом, настоящим таким скандалом с драматическим подтоном и перчинкой открытого неповиновения.
— Капитан, прошу вас оставить нас на время, — не терпящим возражений тоном «попросил» Глава. — Как видите, возникло небольшое недопонимание.
— Я бы хотел остаться и услышать, чем так не угодил отцу Кэи.
— Ответ прост, — не сдержалась я, — вы моему отцу тем не угодили, что не угодили мне!
— Молчать! Капитан, выйдите. Я приглашу вас позже и, будьте уверены, вы получите извинения.
— Разумеется.
Усмехнувшись, Нигай вышел, и под испепеляющими очами Главы мы с отцом остались одни, впервые, наверное, за всю жизнь чувствуя что-то
Я всегда знала, что отец мой по центаврианским меркам еще весьма молод, но рядом с пожившим Главой Хакан стал казаться еще младше, почти моим ровесником, как ранее Дейриган казался сопляком на контрасте с Нигаем.
— Что все это значит? — тихо спросил Глава Рода.
— Капитан не достоин моей дочери…
— Так скажи, почему, пока я не убил тебя за то, что выставил меня в дурном свете!
— Он оскорбил ее. Жестоко оскорбил. Поэтому единственный выход из этой ситуации — это отказать Нигаю в самых жестких выражениях.
Предводитель Унсури улыбнулся и поднял руку. Хакан дернулся, но он лишь поправил воротник его костюма и, стряхнув несуществующую пылинку, произнес уже ласково:
— Знаю. Более того, я знаю и то, о чем умолчала твоя дочь. Так что выход у нас один: дать капитану желаемое. Ты, Хакан, принесешь капитану извинения, а ты, Кэя — смиренно примешь наше решение.
— Это будет бесчестно, — шепнул Хакан.
— Не в первый раз ты поступишь так, Хакан, — улыбаясь сочувственно, протянул Глава Рода; по тому, как дрогнули плечи отца, я поняла, что ему сейчас напомнили о чем-то крайне болезненном.
…Я внезапно увидела отца другим. Не холодным, не жестоким, не черствым… а просто слабым. Не потому ли он сводил меня с ума придирками, потому что хотел мне добра? В его понимании только совершенный человек может ничего не бояться, ни перед кем не трепетать… Такой он и хотел меня видеть. Но и знал, что я никогда такой не стану…
Словно пелена спала с моих глаз, и я увидела единственный достойный выход из ситуации. Если Род не желает меня защищать и уважать — пусть катится к цвину5 этот Род!
Встав рядом с отцом напротив Главы, я отчеканила:
— Я отрекаюсь от Рода.
— Повтори, — прошелестел по приемной тихий, скорее удивленный, чем гневный голос главного Унсури.
— Я отрекаюсь от Рода. Отрекаюсь от клятвы Роду Унсури, отказываюсь от мощи родового кристалла эо-ши, поддержки и финансирования старшего поколения Рода. Отказываюсь от всех обязательств и преимуществ фамилии Унсури. — Вздохнув, чтобы перевести дыхание, я произнесла церемониальные слова в третий, решающий раз: — Я отрекаюсь от Рода.
Родовой нож, знак моей принадлежности к Унсури, был при мне. Я взяла его, сама не зная, зачем, подчиняясь какому-то интуитивному знанию, что он пригодится. Вот и пригодился. Протянув его Главе рукояткой вперед, я стала ждать ответного действия.
Предводитель Рода Унсури, вопреки ожиданиям, не впал в ярость и не потемнел лицом. Отречение от Рода — это оскорбление Роду, и всегда сопровождается скандалами. Губы мужчины дрогнули в улыбке, и он забрал нож из моих рук, давая понять, что принимает мои слова.