Ловушка для потерянной души

Герцик Ксения

– - Ошибся, - сжимаю зубы. Злость клокочет внутри. Я не такой? А какой настоящий я? Тот, кто должен думать сам или слепо подчиняться приказам? Не стоит ему путать меня еще больше. Уже готова стрела с посланием, где написано о попытке принца сбежать из крепости с торговцем. Стоит только повозкам приблизиться к стоянке Хариса, как она сорвется в полет. Принц должен умереть. Таков договор между братом и правителем Хариса. Останется один правитель и империя, наконец, вздохнет спокойно.

– - Я хотел по-человечески, - вздыхает.
– Это приказ императрицы, - протягивает клочок бумаги

с золотой печатью.
– Она наделила меня полномочиями, наравне с главой военного управления на время сопровождения принца.
– Расправляю осторожно, боюсь поверить.
– Я приказываю тебе его сопровождать и защищать. Слышишь?
– перехватывает мои руки, сжимает запястья до хруста костей.

– - Эта бумага не имеет силы. Ее может подписать только император.
– Скидываю захват, отбрасываю приказ.

– - Для тебя -- возможно. Но не для моих друзей в этой крепости.
– Складывает бумагу осторожно, сверкает краем золотой печати.
– Они вздернут тебя над воротами, как предателя, если ослушаешься моего приказа.

Закрываю глаза на мгновение, цежу воздух сквозь крепко сжатые зубы. Иногда мне кажется, что воля небес не выдумки. Принца действительно оберегает какая-то высшая сила, вытаскивает из каждой ловушки, протягивая спасительную руку волшебного провидения.

Никто.

Тихий шелест листвы напоминает зловещий шепот, крики ярких птиц, как чей-то злой смех. Мы пробираемся сквозь чащу, все ближе к высоким столбам дыма костров, что не боясь взлетают к самому небу. Они хозяева этой земли, им ни к чему прятаться.

– - Что-то не кажется мне эта идея хорошей, - шипит в ухо Тощий.

– - Это была твоя идея, - справедливо замечает Мелкий.

Нам нужна еда. Хоть немного. Никто не заметит небольшой пропажи в такой неразберихе, что твориться на стоянке воинов Хариса. Они чувствуют себя победителями, смеются в ожидании легкой победы, поют протяжные песни у костров, иногда оглядываются на стены взятой в кольцо крепости. У них не осталось врагов, кроме жары. Именно на это мы рассчитывали, принимая сумасшедший план Тощего стащить еду у них из-под носа. Крадемся вдоль стоянки, по самой кромке леса, вздрагиваем от каждого шороха.

– - И кого мы будем раздевать?
– толкает меня в бок Старый.
– Ни одного поста не выставили.

– - У нас тоже никаких постов не было, - фыркнул Тощий.
– Потому и погибли все. Никого жизнь не учит.

Мы рассчитывали обезвредить один из крайних сторожевых отрядов и одолжить одежду. Пройтись до ближайшего костра, где манит запахом еда. Но они, как и наше войско в прошлом, не озаботились постами. Собрались в кучу в центре лагеря, оставили пустые палатки до наступления ночи.

– - Может и к лучшему, - останавливаюсь напротив самой близко расположенной пустой палатки.
– Зайдем так, возьмем что есть, и пусть потом ищут.

– - Это не план, а мысли начинающего карманника, которого еще ни разу не поймали.
– Заметил Тощий.

– - А чего усложнять?
– пробасил Мясник. Здоровый воин с рябым лицом назвался нам так, сообщив, что держит мясную

лавку в столице, иногда даже ко двору товар поставляет.

– - И правда, - хмыкнул Тощий.
– Заходи, кто хочешь, бери, что хочешь... Не встречались они с нашими бригадами, лопухи.

– - Ты из воровской бригады что ли?
– сощурился в темноте Старый.

– - Я?
– удивился он.
– Да что ты, где я и где они, - махнул рукой.

– - И правда что, - почесал Старый затылок.
– Ни разу никого из них найти не удавалось, коль не захотят, а тут на войне...

– - Заканчивайте вы, - шикнул на них Мясник.
– Скоро стемнеет совсем, спать разбредутся, и придется нам с вами до утра в этих кустах куковать с пустым желудком.

– - Смелый самый?
– обернулся к нему Тощий.
– Вот и иди первым.

– - А я что сразу?
– возмутился он.
– Я самый большой, да заметный.

– - Тогда ты иди, - толкнул Мелкого.

– - А я-то почему?
– чуть не сорвался на разговор в полный голос парень.

– - А ты еще молодой, жизни не знаешь, терять нечего. Тебя не жалко.
– Мерзко захихикал Тощий.

– - Вместе пойдем, - качает головой Старый.
– Больше унесем, да и быстрее будет.

– - За себя говори, - буркнул Тощий, но поплелся следом, стоило мне сделать шаг из кустов.

Предательски шуршит песок под ногами, ломается с хрустом сухая трава. Пляска теней на ткани палаток заставляет вздрагивать от движения на краю зрения. Того и гляди кто-то выглянет из узких прорезей входов, выхватит оружие, поднимет тревогу. Но пусто вокруг, лишь далекие голоса у большого скопления ярких костров.

Бум -- ударили барабаны. Застучали быстрее, рисуют знакомый ритм, заставляют дрожать вечерний воздух, глушат голоса у костров.

– - Ты чего?
– тронул за плечо Мелкий.

– - Эта музыка, - отвечаю хрипло и не знаю, как объяснить. Она так похожа. Будит похороненные воспоминания о девушке с глазами цвета неба. О красивых и жестоких танцах в далеком холодном лесу.

– - Так торговцы везде пролезут. Им ни одна война не страшна, - отмахивается Тощий.
– Нам на руку представление. Обчистим, пока они там развлекаются.

Оборвался на мгновение ритм барабанов, зазвенели серебряные оковы браслетов танцовщиц. Пронеслось перед глазами видение ярких полупрозрачных платьев. Трясу головой, прогоняю воспоминания. Мало ли в этом мире циркачей и артистов? Музыка у всех похожа, как и представления. Мне удалось выбраться из этой клетки и не стоит о ней вспоминать.

Ныряю в темноту ближайшей палатки, жду, пока глаза привыкнут, обрисуют силуэты предметов внутри. Широкая лежанка из шкур, мешки повсюду. Щупаю их, проверяю содержимое. Много одежды. Пара кинжалов в дорогих ножнах на самом дне одного из них. Вытряхиваю все, набиваю заново какими-то тряпками, наша одежда совсем не годна, красуется дырами и рассыпается на лоскуты. Закидываю мешок за спину, выскакиваю из палатки, что бы пойти к следующей. Нам нужна еда. Прав Тощий, повезло с представлением, можно пробраться дальше, пока их глаза прикованы к танцу. Рядом серыми тенями скользят остальные, разводят руками, показывая, что и им не повезло.