Ловушка для Слепого
Шрифт:
Вскоре джип свернул с шоссе на боковую дорогу.
Здесь он снизил скорость еще больше – дорога была отвратительной, подвеска «курятника» могла просто не выдержать, а Кудрявому очень не хотелось, чтобы сделка сорвалась из-за такой чепухи, как поломка какого-то вонючего амортизатора. Медленное, вперевалку переползание с ухаба на ухаб ужасно раздражало – ему почему-то казалось очень важным покончить с этим делом как можно скорее. Кудрявый садил сигарету за сигаретой, плюнув на воздержание и на установленную им самим норму, составлявшую десять облегченных сигарет в день. Он никак не мог понять, что именно
Стоявшая у обочины темно-вишневая «девятка» привлекла его внимание лишь на секунду. Автомобиль был самый ординарный, на таких ездила половина старых дристунов, доживавших свой век на медленно разрушавшихся огромных древних дачах и в не менее огромных и древних квартирах, помнивших шумные застолья под радостные телевизионные репортажи с первомайских демонстраций.
Вспомнив о застольях, Кудрявый вынул из бардачка блестящую стальную флягу, свинтил колпачок и промочил горло. Коньяк, как обычно, подействовал лучше всякой валерьянки.
Джип лихо тормознул возле глухих железных ворот, врезанных в высоченный дощатый забор. Один из охранников выпрыгнул из машины и побежал отпирать ворота.
На бегу он сильно косолапил, а руки держал на некотором расстоянии от тела, словно мощные бицепсы и перекачанные мышцы спины мешали им опуститься до конца. Глядя на него. Кудрявый скривился и подумал, что пресловутое тлетворное влияние Запада – вовсе не миф, сочиненный коммунистами. Сильные люди с хорошими фигурами были и раньше – боксеры, штангисты, борцы, гимнасты всякие… да просто природные амбалы, наконец. А теперь каждый второй – качок и вдобавок мнит себя при этом большим специалистом по части восточных единоборств. А дай ему как следует в рыло – заплачет и станет униженно просить прощения.
Кудрявый мысленно плюнул и опять закурил. Беспокойство навалилось на него с новой силой, и он попытался понять, в чем дело. Может быть, причина крылась в сегодняшнем звонке Сивого? С чего это он вдруг разоткровенничался? Может быть, он и не думал никуда уезжать?
Или уехал, но вовсе не в Себеж и отнюдь не по Волоколамскому шоссе?
Ворота наконец распахнулись, и джип въехал на участок. Кудрявый первым делом посмотрел на дровяной навес и немного успокоился. Поленница была на месте и выглядела нетронутой. Может быть, все его страхи выеденного яйца не стоят? Сдают нервишки, подумал Кудрявый и вышел из машины.
«Вольво» и «курятник» тоже въехали во двор. Косолапый охранник прикрыл ворота и встал возле них, даже не пытаясь скрывать то обстоятельство, что под пальто спрятан короткоствольный автомат.
Еще один охранник Кудрявого вынул из багажника джипа и установил прямо на бетоне подъездной дорожки складной столик. Процедура была отработана до мелочей.
Кудрявый получал большие деньги не впервые и не любил при этом торопиться.
Из потрепанной зеленой «вольво» вышли четверо.
Все они были небриты, словно сговорились заранее, и среди них Кудрявый с неудовольствием заметил лицо откровенно кавказской национальности. Кавказцев Кудрявый не любил – вовсе не потому, что был таким уж патриотом, а скорее инстинктивно, как не любит инородцев основная масса невежественных людей. Время от времени
Один из небритых пассажиров «вольво» двинулся навстречу Кудрявому. Издали ему можно было дать лет двадцать пять – тридцать из-за его манеры одеваться как бедный студент на сельхозработах или люберецкий боевик начала девяностых. Вблизи же становилось отчетливо видно, что он гораздо старше – лет пятидесяти, как минимум, и что в щетине у него на подбородке полным-полно седины. Кудрявый едва заметно поморщился: ему не нравилось, когда люди, ворочавшие миллионами, одевались как бомжи. Маскировка хороша в меру, как и все остальное, а Руслан в этом плане явно перегибал палку.
– Слушай, – не удержавшись, сказал Кудрявый, пожимая деловому партнеру руку, – подарить тебе нормальные штаны?
– А чем тебе не нравятся мои штаны? – искренне удивился Руслан. – Самые настоящие американские джинсы, прямо оттуда, из Штатов. Я их уже пять лет ношу и еще пять протаскаю без вопросов. Им же сноса нет!
– А тебе не приходилось слышать, что джинсы – это рабочая одежда? – спросил Кудрявый, краем глаза наблюдая за лицом кавказской национальности, которое вынуло из салона «вольво» плоский чемоданчик и скромно стояло с ним в сторонке.
– А разве я не на работе? – возразил Руслан. – Работа у нас, старик, такая, что круглые сутки крутишься как белка в колесе, палку бросить некогда. Тебе никогда не приходило в голову, что наши телохранители живут лучше, чем мы с тобой? Не богаче, а лучше, веселее.
В конце концов, сколько человеку нужно этих вонючих зеленых бумажек? Они свое отработали, съездили, куда надо, грохнули, кого ведено, и свободны – пей, гуляй, трахайся, а надоело – можно смеха ради книжку какую-нибудь прочесть или там в театр зайти, на тонконогих балерин поглазеть.
Слушая эту тираду. Кудрявый ненавязчиво препроводил партнера к столику, на котором уже стояли квадратный хрустальный графин при двух рюмках и блюдечко с тонко нарезанным лимоном.
– Работа есть работа, – философски заметил он, наполняя рюмки. – Если хочешь, это наш крест. Кроме удовольствий, существует ответственность. Эти ребята, – он едва заметно кивнул в сторону почтительно внимавших ему боевиков, – могут наслаждаться жизнью только благодаря нам с тобой. Где они были бы, если бы не мы? Помнишь, как в том глупом, но довольно смешном фильме?
«Украл, выпил – в тюрьму, украл, выпил – в тюрьму…»
Разве это жизнь?
Руслан солидно покивал седеющей головой, соглашаясь с собеседником, и поднял рюмку, осторожно держа ее двумя пальцами.
– Что ж, – сказал он, – давай за успех нашего общего дела!
– Это само собой, – согласился Кудрявый. – За успех, за наших ребят, за взаимное доверие.
Они неторопливо выпили, еще неторопливее закусили лимоном, слегка поеживаясь от холода и исподтишка бросая друг на друга осторожные оценивающие взгляды.