Ловушка для змей
Шрифт:
И тотчас по обе его стороны появились огромные минавры. Их свинячьи глазки зло буравили Джуна, а отточенные секиры в руках нервно подрагивали в ожидании любимой работы.
– Убейте его, – просто сказал Гиллайн.
Рогатые рабы бросились на Джуна, Но тот оставил себе шанс и резким взмахом руки открыл портал прямо в стене напротив. Он разбежался и прыгнул, но в последний момент портал съехал в сторону, и Джун врезался стену. А через мгновение минавры с радостным хрюканьем стали рубить на куски тело Джуна.
– Хватит, –
– Конечно, хозяин, – проблеяли чудовища, затем поклонились и исчезли.
Стало тихо.
Гиллайн поднял сбитый на пол окровавленный стул и со вздохом на него опустился. Затем оглядел место битвы и задержал свой взгляд на Холл. Она стояла в той же позе, что и прежде.
– Спасибо, что не воспользовалась моим трудным положением, – сказал Гиллайн и позволил себе скупую улыбку.
– Если бы ваше положение было действительно трудным, мистер Хьюборн, я бы этим непременно воспользовалась.
– Да, – кивнул Гиллайн, – я знал, что ты лучше их. Ты правильно оценила ситуацию, а они нет.
И Гиллайн кивнул на разбросанные по всему полу останки человеческой и нечеловеческой плоти. Это была не первая его битва с себе подобными, но вид распотрошенных тел его раздражал.
Среди всего этого ужаса зашевелился и застонал Брокай. Орка спасла его собственная медлительность – никто не посчитал его серьезным врагом.
– Простите меня, учитель, – жалобно попросил он.
– Если я прощу тебя, ты навсегда останешься моим рабом. Ты знаешь это?
– Знаю, – ответил Брокай, который ставил жизнь в этом мире выше свободы.
– Ну хорошо, – Гиллайн пожал плечами, а затем словно из ниоткуда достал простенький ларец и поставил его на дубовый стол.
– Вот он, – просто сказал Хьюборн, и это зрелище проняло даже Холл.
Она медленно вышла из своего темного угла и, перешагивая через скользкие останки тел, встала возле стола.
– Предмет Инвертус, сила его безгранична, – произнесла она глухим, слегка хрипловатым голосом, и Гиллайн подумал, что это ее настоящий голос.
78
Плотный и изысканный ужин в доме адмиралов подходил к концу. Размягченные водными процедурами и свежим бельем, они пребывали в хорошем расположении духа и предавались воспоминаниям о прежней своей жизни в огромном Тауросе.
– Но все же кровосос это был, а не город, – заявил Лу, бросая косточку на серебряный поднос, который для этой цели держал в руках лакей. – Ну что мы там видели? Работу на заводе, возле этих долбаных плавильных печей, обогатительных колонн… Разве это предел человеческих мечтаний, Джимми? Признайся?
– Ну, не знаю, – пожал плечами Кэш. – Лично я мечтал доделать свой лонгсфейр и, возможно, податься в гонщики. Я ведь с этой штукой неплохо
– Ха, механики! – Лу перебрал за ужином вина и теперь размахивал руками. – Да ты очнись, парень, кто механики и кто теперь ты! У нас смотри какой дом! Смотри сколько слуг! И какой хренов механик или даже лучший гонщик в Тауросе имеет такое?!
Джим невольно оглядел богатое убранство столовой, дюжину слуг, прислуживающих у стола, и в чем-то был вынужден согласиться с Лу.
– Я уже не говорю, – Эрвиль икнул и погрозил Кэшу перепачканным в жиру пальцем, – я уже не говорю, дружище, что у тебе есть целый свой город. Огромный такой городище, – Лу нарисовал руками что-то вроде живота беременной женщины, – с крепостными стенами, с домами и людишками в них. И все эти людишки – твоя собственность.
– Не вижу радости в такой собственности, – заметил Джим, который был трезвее Лу. – Да и к тому же наш договор насчет трех подвигов никто не отменял.
– А, – махнул рукой Лу. – Ну завалим еще пару-другую Железных Германов, и все дела. – Между прочим, – Лу посерьезнел и нагнулся поближе к Джиму, – ты слышал, что сегодня говорили эти то ли дворецкие, то ли шталмейстеры?
– Это что компас мой из хранилища уперли?
– Ха, сказал тоже – компас. Они называют его «предмет Инвертус, сила его безгранична». С чего это у них такие завихрения? – Лу характерно покрутил пальцем у виска.
– Сам не могу понять, – пожал плечами Джим. – Знать бы, что эти штуки здесь в такой цене, взял бы с собой десяток.
– Прав ты, адмирал, тысячу раз прав, – сказал Лу слабеющим голосом. – Однако спать пора.
– Да, пойдем спать, – согласился Джим и поднялся.
– А я сам не пойду, меня пусть они несут, – приказал Эрвиль, и послушные лакеи тотчас подняли его и понесли наверх, в покои.
«Да, действительно, – подумал Джим, наблюдая эту процессию, – почести здесь царские, однако что-то говорит мне, что это ненадолго».
Отчего он пришел к таким выводам, Джим и сам не понял, однако он уже устал выстраивать мысленные комбинации и начал самостоятельно подниматься в спальню.
– Я помогу вам раздеться, Ваша Высочайшая Категория, – сказал увязавшийся за ним лакей.
– Не нужно, милейший, я сам справлюсь, – отказался Джим.
Он прошел в свою неприлично огромную спальню и, закрыв дверь, присел на столь же огромную кровать. Свет полудюжины ночников, развешанных на стенах, создавал красивые переходы приглушенных цветовых тонов.
Джим прямо в одежде повалился на постель. Он знал, что, когда уснет, ночники погаснут сами. Или стоило произнести: «хочу темно» – и они гасли. Соответственно команда «хочу светло» заставляла их загораться.