Ловушка привычного. Как спастись от застревания в проблемах и достичь выдающихся результатов
Шрифт:
Стеклянный потолок и пирамида потребностей Маслоу
В начале 1940-х годов американский психолог Абрахам Маслоу разработал концепцию, которая с тех пор входит во вводный курс по психологии. Он представил иерархию человеческих потребностей в форме пирамиды, в которой аспекты, поддерживающие нашу жизнь, такие как пища, кров, тепло, – лишь базовый фундамент. Необходимый, но ни в коем случае не являющийся достаточным для чувства удовлетворенности жизнью.
Маслоу считал, что способность достичь последнего уровня – самоактуализации – является редким явлением, так как неспособность удовлетворить базовые потребности служит своего рода «стеклянным потолком» для стремлений достичь вершины. В дополнение
Учитывая тот факт, насколько далеко мы продвинулись как биологический вид, почему же многие из нас все еще переживают упадок сил? Разумеется, в нашем мире по-прежнему очень много проблем: неуравновешенные диктаторы, вирусы, экономическое и расовое неравенство, наводнения, голод, угроза терроризма, военная агрессия. Даже самые привилегированные и развитые страны мира, кажется, будто расползаются по швам. Но все же для подавляющего большинства людей в наиболее развитых странах сейчас довольно-таки замечательное время для жизни. За последнее столетие медицина и здравоохранение достигли невероятных высот – это значит, что детская смертность значительно снизилась, а средняя продолжительность жизни существенно увеличилась по сравнению с любым другим периодом в истории человечества, даже несмотря на спады, связанные с пандемией. Мы можем путешествовать чуть ли не в любые места, общаться с представителями разных культур и религий, встречаться и жениться по велению собственного сердца, а не по указаниям родителей. Еще никогда люди не могли настолько удовлетворить свои базовые физические потребности, тот первый уровень иерархической системы Маслоу.
Используя современное неодобрительное выражение, является ли в таком случае эта меланхолия «проблемой первого мира» [8] , то есть тем, что беспокоит привилегированных людей, у которых нет «настоящих» проблем? Неужели все те, кто ощущает себя разбитым, попавшим в ловушку, застрявшим на месте или близок к нервному срыву, – попросту неблагодарные люди, которые не понимают, как хорошо они устроились в жизни?
Мы бы ответили, что нет. Для того чтобы докопаться до сути и понять, что происходит в подобных случаях на самом деле, мы обратимся к работе другого ученого 1940-х годов, венгерско-канадского эндокринолога Ганса Селье, который познакомил научный мир с таким термином, как «общий адаптационный синдром», более известным как «реакция на стресс». Селье описал, как мы эволюционировали для того, чтобы выжить, когда находимся в сомнениях, хватит ли наших ресурсов для удовлетворения жизненных потребностей. И хотя некоторая неопределенность касательно нашей способности справиться с той или иной трудностью может быть приятно волнующей, наличие слишком серьезного вызова может быстро вывести ситуацию из-под контроля. Представьте себе разницу между тем, чтобы пробежать еще один круг в конце тренировки, когда вы уже устали, и сравните это чувство с тем, когда вам говорят, что нужно пробежать еще десять кругов. Всплеск возбуждения и решительности в стремлении к финишу может быстро смениться беспокойством и пессимизмом, когда финишная черта кажется невероятно далекой.
8
Трудность или проблема общества развитых стран, которую никогда бы не поняли жители стран Третьего мира, – например, плохая связь или неожиданно закончившееся молоко.
Организм ведет счет
Основной вклад Г. Селье заключается в том, что он помог нам понять, как и почему происходит нервный срыв. За десятилетия исследований он продемонстрировал, что реакция нашего тела на присутствие стресса происходит в три предсказуемых этапа. Начальная фаза тревоги, когда мы осознаем присутствие стресса в нашей жизни и получаем мотивацию к действию. Далее идет фаза сопротивления или адаптации, когда мы пытаемся жить с источником стресса. Если фактор, вызывающий стресс, не исчезает и ситуация не разрешается, то наступает заключительная фаза истощения, что
Актуальность работы Селье для нашего обсуждения заключается в том, что несмотря на то, что технологии и культура претерпели значительные изменения со времен промышленной революции, а скорость изменений резко возросла после информационной революции, устройство нашего тела не сильно изменилось, по крайней мере за последние 100 тыс. лет. То, что ранее мы называли «тоской» и «меланхолией», взаимосвязано с устройством функционирования нашего тела, которое было доведено до предела неразрешенным стрессом.
Но почему так много сытых, благополучных и вполне находящихся в безопасности людей испытывают изнуряющий хронический стресс? Во-первых, капитализм XXI века – явление не для малодушных или слабонервных. Кажется, будто современный мир оставляет все на усмотрение человека, предоставляя ему выбор во всем: здоровье, карьера, планирование выхода на пенсию, 27 различных вариантов телефонной связи и т. д. И все это при том, что мы должны заботиться о своих детях, а возможно, и ухаживать за стареющими родителями, не говоря уже о более серьезных проблемах, связанных с инфляцией, глобальным потеплением, нападками на демократию и условиями работы, которые теперь предписывают вам быть на связи 24/7. Таким образом, уровень стресса в окружающей среде часто увеличивается до 11 баллов. Даже если нет непосредственной угрозы для жизни или здоровья, отсутствие гарантий рабочего места, угрозы нашей безопасности в прошлом или тревога за будущее будут тем не менее заставлять нас ожидать опасности, скрывающейся за углом.
К тому же постоянная тревога за неопределенное будущее лишь усиливается доступом СМИ ко всему, что случается в мире. С точки зрения статистики неизбежно, что в каждый конкретный момент времени в мире происходит что-то ужасное. По крайней мере, с некоторыми из тех миллиардов людей, которых знаем по сети Интернет. Мы можем быть физически защищены от стрельбы в школе, гражданской войны или торнадо, но из-за социальных сетей и круглосуточных новостей эффекты от этих событий циркулируют по нашей нейроэндокринной системе.
К тому же нельзя сказать, что сети и платформы, позволяющие нам коммуницировать со множеством других людей, нейтрально отражают реальность. Twitter и Facebook [9] неоднократно подвергались жесткой критике за свои модели ведения бизнеса, которые стремятся удерживать наше внимание, вызывая у нас потрясение, возмущение и угрозы нашему чувству безопасности и защищенности. В то же время они намеренно продвигают контент, подрывающий нашу способность адекватно мыслить, чтобы продать то, что нам, скорее всего, даже и не нужно (5). Утечка внутренних документов показывает, что когда сети Instagram [10] стало известно, насколько негативно их сайт влияет на психическое здоровье девочек-подростков, то их единственной реакцией была лишь попытка определить, как заставить этих впечатлительных девушек проводить больше времени на платформе. По всей видимости, их совершенно не заботило то негативное влияние на восприимчивый ум пользователей, которое оказывали нереалистичные изображения и образы, так мастерски подобранные алгоритмами и захватывающие внимание.
9
Запрещена в РФ.
10
Запрещена в РФ.
Как отмечает политолог Герберт Саймон, за наши ментальные пространства уже давно идет борьба, которую можно охарактеризовать как «экономика внимания». А что является самым верным способом привлечения внимания человека? Намекнуть ему на непосредственную угрозу. Если мы вновь углубимся в работы Селье, то увидим, что наша нейроэндокринная система реагирует на опасность повышенной бдительностью и непрерывным контролем, то есть иначе говоря – концентрацией внимания. Если сигналы угроз сопровождаются постоянными сообщениями о каких-либо возмутительных событиях, пагубных идеях или крайних политических взглядах, которые противоречат вашим собственным, то ваша бдительность невероятно возрастает. Каждое сообщение или тревожный пост в ленте новостей бьет по нервной системе подобно тому, как звук ломающейся ветки может вызвать панику, если вы возвращаетесь домой поздно ночью и вам кажется, будто кто-то вас преследует.