Ловушка. Форс-мажор
Шрифт:
– Замечательно. Единственная просьба, Ирочка, по возможности все сделать быстро. Мы торопимся.
– Конечно, Игорь Михайлович. Через пять минут все будет готово, – промурлыкала официантка и удалилась, усердно покачивая бедрами.
– Интересно, а в каком месте у нее прикреплен беджик?
– Ты имеешь в виду, откуда я знаю ее имя? Ну так я многих здесь знаю по именам. Включая директора этого почтенного заведения.
– С директором ты общаешься столь же игриво?
– Брось. Ревность к официантке – это не просто глупость,
– Должен же быть среди нас двоих хотя бы один глупый? Так вот, я охотно берусь исполнить эту миссию. Все равно на большее я, похоже, не гожусь.
– Полин, перестань, а? Лучше скажи, как тебе мой подарок?
– Чудный, спасибо. Вот только боюсь, что для подаренных тобою колец у меня перестает хватать конечностей, – ответила Полина, удержавшись от едкого замечания, что скромное обручальное колечко рублей за восемьсот она носила бы с гораздо большим удовольствием.
– Носи по два на каждом пальце. А что? Выдадим за новую модную фишку и станем зачинателями гламурного направления. Вот увидишь: народ поведется.
– Лучше бы мы стали зачинателями новой жизни, – тихо проговорила Полина.
– Мне кажется, сейчас не лучшее время и место для таких разговоров, – поморщился Ладонин. – Давай поговорим об этом позже. И всяко не здесь.
– А где и когда? Когда у тебя найдется немного времени для меня?
– А сейчас я, по-твоему, чем занимаюсь?
– Ты занимаешься своим бизнесом. Кстати, прими звонок, у тебя мобильный в кармане разрывается.
– А ч-черт, и правда…
Пока Ладонин переговаривался, Ирочка принесла салаты, и Игорь с преувеличенной жадностью набросился на еду, явно стараясь не возвращаться к прерванной теме.
Потом были еще звонки, а за ними – жюльен и горячее. Затем в зале врубили музыку, после чего стало совсем не до разговоров. В какой-то момент Полина плюнула и заказала себе еще бокал вина. В конце концов, говорят, что где-то в нем и обретается истина.
Такое вот получилось романтическое свидание. Как пророчествовал покойный бригадир Нестеров: «За деньги – это у нас особый разговор. А вот романтики – хоть жопой ешь».
– Слушай, Полин, я своего водителя на сегодня уже отпустил… Так что, давай собирайся: сначала тебя на Петроградку забросим, а потом Сева повезет меня в Лахту.
– Езжайте сразу. Я сама доберусь.
– Не понял? Тебе, типа, западло ехать со мной в одной машине?
– Следите за речью, господин бизнесмен. Подобного рода аргоизмы – признак дурновкусицы, это я вам как бывший филолог говорю. Мне – не западло. Просто я хотела немного прогуляться.
– Куда прогуляться?
– Просто пройтись по Невскому, по Фонтанке. Я сто лет не была в центре. Вернее – сто лет не бродила по городу пешком. Не сочти за каприз.
– Ну-ну, девушка по городу шагает босиком… – вспомнил Ладонин строчку из популярного шлягера.
Полина невольно вздрогнула, ассоциативно вспомнив, что именно при схожих обстоятельствах состоялось
– Хорошо, тогда поступим так, – прервал ее воспоминания Игорь. – Севка отвезет меня на встречу и сразу вернется за тобой. Надеюсь, часа для удовлетворения ностальгических потребностей тебе будет достаточно? Равно как то, что в течение часа тебя никто не похитит.
– Я тоже надеюсь. Тем более, что с новым кольцом моя номинальная стоимость резко подскочила.
– Ох и язва ты, Полина, – вздохнул Ладонин, вынимая из бумажника кредитку.
– Так сразу и язва? Всего лишь маленькая болячка.
– Ну-ну, не скромничай.
– А почему бы и нет? Помнишь, у Шварца? Любую девушку украшают две вещи: скромность и прозрачное платьице.
– Неплохо сказано. А Шварц – это кто? Вице-президент из Райфинзербанка?
– Игорь! – возмутилась Ольховская. – Как можно быть таким дремучим человеком?
– Почему сразу дремучим? Ты вот знаешь Шварца, а я, к примеру, знаком с творчеством Бадри и Мирыча. А знаешь, какие малявы недавно рассылал из «Крестов» Паша Рязанский, который прямо оттуда собирался баллотироваться в Думу? Это ж не малява – песня! Былина!
Ладонин задумался на секунду и принялся цитировать по памяти:
«Арестанты! В своей предвыборной программе я настаиваю на изменении системы и сделаю все возможное, чтобы тотальные аресты были заменены до суда поручительствами и залогами, как в цивилизованном мире. Передавайте мое обращение по хатам. Надеюсь…»
– Все, хватит, – перебила Полина. – Не желаю слушать этот бред. Давай, поезжай в свою Лахту, к своим «утюгам», а я направляюсь в театральную кассу и беру любые билеты, в любой театр на ближайшие выходные. И не вздумай отвертеться! Давно пора взяться за твое духовное воспитание.
– Попробуй, – примирился Ладонин, – Но очень тебя прошу: всё что угодно – только не балет. Ну не могу я смотреть на этих педиков в трико. Со школьных культпоходов на дух не переношу. Сразу блевать тянет.
– Господин бизнесмен!
– Понял-понял. Я хотел сказать: сразу тянет к самоочищению организма. Но согласись как филолог: «блевать» в данном случае звучит гораздо сочнее…
Через несколько минут «броневик» Ладонина, рыкнув по-звериному, сорвался с места и, распугивая прохожих, вырулил на Невский. Полина еще не успела дойти до памятника Гоголю, как невесть откуда взявшаяся скромная «десятка» пролетела мимо нее тем же макаром. «Крутых нынче развелось! Плюнуть некуда – обязательно в крутого попадешь, – подумалось Ольховской. – Наплевать на знаки, на гаишников, ни черта не боятся. Пешеходная зона… Скоро для несчастных пешеходов особые резервации придется делать. Дабы люди могли попастись в относительной безопасности. За колючей проволокой».