Ловушки памяти
Шрифт:
Я задумчиво посмотрела на содержимое фужера: нет, пожалуй, не хочу. Острые стёкла, омытые моей кровью, – не лучшее воспоминание. По крайней мере, для меня.
Почувствовав моё настроение, Роб посерьёзнел и встал с кровати. Достав из мини-бара бутылку водки, он щедро обработал свежие раны и задумчиво сказал:
– Нам нужны бинты.
– Роб, не стоит… Спасибо и за то, что ты уже сделал, – я благодарно улыбнулась. – Перевязка – не самое главное в нашем случае, не так ли? Кстати, а что мне делать с лицом и посиневшей шеей?
– Здесь только время поможет, – Роб с нежностью посмотрел
– Спасибо, – я слегка смутилась, не ожидая подобных слов от Роберта, – но, если бы ты вовремя не появился в моём номере, я была бы ещё красивее. Ещё больше ссадин и синяков. Знаешь, что они сделали со мной в прошлый раз?
– Нет. Расскажи. – В глазах Стронга зажегся неподдельный интерес.
– Но сначала объясни, почему ты решил вернуться после всего того, что я тебе наговорила? – потребовала я.
Теперь, ощущая себя вполне здоровой, я снова стала любопытной, словно кошка.
– Почувствовал, что тебе угрожают, и не смог игнорировать этот факт, – просто ответил Роб. – Твоя очередь.
Я с сомнением покосилась на свою руку, которая, впрочем, заживала буквально на глазах, поудобнее устроилась на подушках и стала описывать Роберту тот вечер, когда я впервые столкнулась с Вигиланами у себя в доме.
Рассказала о том, как они впервые заговорили со мной. Как стали угрожать и как я испугалась, но, повинуясь своей странной особенности, начала дерзить в ответ на их угрозы и потому чуть не задохнулась в толще горячего песка. Как вскоре очнулась в наполненной до краёв ванне со вскрытыми венами. Описание эпизода, когда я выскочила из кроваво-красной воды и начала судорожно обрабатывать порезы на руках, удалось мне особенно. Смеясь, я поведала Робу, как поспешно избавлялась от песка, на глазах превращавшегося в пепел:
– Больше всего я боялась, что мать захочет пожелать мне спокойной ночи и придёт ко мне в комнату. Там ведь повсюду валялся этот странный пепел. Она наверняка подумала бы, что я решила поджечь дом!
Мне захотелось, чтобы Стронг воспринял этот эпизод из моей жизни не как трагическое событие, а как забавный инцидент. Типа, со всеми бывает! Зачем нагонять тоску и рассказывать, как мне на самом деле было страшно тогда?
Англичанин сидел, не шелохнувшись, на широкой кровати и внимательно слушал мою историю, которую я попыталась присыпать шуточками и беззаботными комментариями.
– Ну вот. Я тихонько пробралась к матери в комнату, и взяла оттуда пылесос. Только на полу валялось такое количество пепла, что ни один пылесос в мире не справился бы! Тогда я начала искать большие пакеты для мусора…
– Ладно, Мила, я понял, – нетерпеливо перебил меня Роберт. Он заговорил впервые за долгое время, тем самым предоставляя мне возможность высказаться. Стронг понимал, что такая возможность выпадает мне нечасто – уж очень специфическая информация, чтобы делиться ею со всеми подряд. – Так чего хотели от тебя Вигиланы?
Я прикусила губу: он задал как раз тот вопрос, которого я боялась больше всего!
В ожидании моего ответа Роберт всем телом подался ко мне.
– Мила, Вигиланы ничего не делают просто так, – настойчиво
Я молчала, не решаясь заговорить о том, что наверняка совсем не понравится моему собеседнику. Впрочем, он глядел на меня так, что вскоре уже любое сопротивление казалось невозможным. Скрывать что-то от Стронга – то же самое, что прятать деньги в прозрачном пакете. Его взгляд, казалось, проникал в самое сердце, в потаённые уголки подсознания, разгадывая любые загадки.
– Мила? – вопросительно произнёс он. – Говори!
– Во время нашего разговора, Вигиланы намекнули, – нерешительно начала я, – что, возможно, меня заставили забыть о некоторых событиях из прошлого.
– А именно? – голос Стронга звучал напряжённо.
– Я любила, и меня любили, но нас разлучили, – мой взгляд, после некоторого промедления, остановился на Роберте. Его лицо опять побледнело, словно он внезапно почувствовал себя плохо.
– Так ты не знаешь, кто он? – выдохнул Стронг наконец.
– Нет. И он не знает. Его тоже заставили обо всём забыть.
– Значит, это ему, забытому и пока не найденному, ты и хранишь верность? – Голос Роберта звучал как-то странно. Мне показалось, или в его голосе послышалось облегчение?
– Да, – просто ответила я и улыбнулась.
В глазах Роберта промелькнуло восхищение, которое быстро сменилось горечью:
– Ты ведь ищешь его, не так ли?
Я кивнула:
– И буду искать, пока не найду. Я обещала ему во сне, что, рано или поздно, это случится.
– А если он не дождётся и влюбится в другую?
– Это будет его выбор, Роберт, – я спокойно улыбнулась, – значит, мы с ним пойдём разными дорогами. Но пока он где-то есть и не понимает, что я ищу его…
– Будешь хранить ему верность, несмотря на то что тебя влечёт к другому парню и это чувство взаимно? – перебил Стронг. – Так, Мила?
– Да, – упрямо подтвердила я, – несмотря на то что уже не представляю своей жизни без тебя, Роберт. Только учти: ты слышишь подобные признания в первый и последний раз. Считай, что я пьяна.
Для пущей убедительности я взяла с тумбочки полупустую бутылку водки и сделала большой глоток.
– Вот, видишь? Пьяна. Окончательно и бесповоротно!
Стронг смерил меня насмешливым взглядом, но через секунду вновь стал серьёзным.
– Одного не могу понять. Зачем Вигиланам понадобилось, чтобы ты знала правду? – хмуро пробормотал он, словно, обращался не ко мне, а к самому себе. – Вряд ли это всё продиктовано их стремлением совершать добрые дела.
– Они говорили, что я дорога их врагам. Что моя смерть перевернёт этот мир, – будничным тоном заявила я. Возможно, стоило бы рассказать Роберту всё более подробно, но язык уже не повиновался мне. После перенесённых физических и моральных страданий тело требовало своего: оно хотело поскорее отключиться и начать восстанавливаться. Я медленно сползала с подушек, постепенно принимая горизонтальное положение под одеялом. Наконец, не договорив очередной фразы, я попросту отключилась. Помню только, непроницаемое и прекрасное лицо Роберта, склонившееся надо мной, и его слова, произнесённые с неподдельной нежностью: