Лоза Шерена
Шрифт:
Утихомиривали старшого всем отрядом. Вязали, осторожно относили на кровать и с ужасом ждали утра.
Утро Жерл начинал отборнейшей бранью, а бранился он со вкусом - громко и витиевато. В казармах бросали жребий, выбирали жертву... жертва подходила к кровати, осторожно развязывала старшого и, как правило, получала в морду. За самоуправство. Потом злой от похмелья старшой начинал мстить. Припоминалось во всех подробностях, кто старшого вязал, кто нечаянно заехал кулаком в глаз, а кто выбил "последние"
Виноватых наказывали. А наказывать старшой любил и умел, на конюшне сек исправно, но возразить никто даже не пытался - более старые и опытные напоминали молодежи, что старшой буянил и дрался нечасто, а вот прежний... тот сек регулярно и со вкусом. Да и поговаривали - хороший дозорный должен боль сносить стойко. И носа не задирать - хоть и архан. Гордыня, она богам не угодна, и в бою - вредна.
На счастье, дозорные способ остановить буйство Жерла. Занкл помнил, как рассказал ему в тайне Дэйл об их "чудотворном средстве" на запои старшого.
Это было сразу после убийства оборотня. Рэми, который понятия не имел о выходках старшого, явился тогда в казармы с благодарственными пирожками, что приготовила для дозорных Лия.
Стоявший на часах Дэйл лишь криво усмехнулся - больно уж не вовремя явился любимый щенок Жерла. Но пирожкам дозорный обрадовался: мать и сестра жили далековато, в соседней деревне, а здесь, в казармах, кормили из рук вон плохо.
Ухватившись за корзину, Дейл было открыл рот, чтобы вежливо выпроводить лесника, да не успел - началась вторая и главная часть запоя Жерла.
Старшой вышел из казарм и плюхнулся на колени, как всегда, начал орать и неистовствовать, посыпать голову грязью, что-то невразумительно мычать.
От удивления Рэми чуть не выпустил пирожки, да не дал Дейл - подхватил корзину и, не спуская взгляда с буяна-старшого, начал подталкивать гостя к воротам. Почти вытолкал, но тут старшой мальчонку и заприметил. Посерел. Перестал вдруг молиться, начал булькать, таращась на обомлевшего Рэми ошеломленными глазами...
Дейл осторожно поставил корзину на землю.
– Отпился, придурок, сердце отказало, - заметил Зэр, его напарник, и оба хотели было броситься к Жерлу, как старшой ожил. Перестал булькать, протянул к Рэми трясущиеся руки и завыл:
– Сынок!
Рэми окаменел. Зэр чуть было не сел на корзину с пирожками, из казарм выбежали на крик старшого встревоженные дозорные.
– Прости, сынок, - продолжал кричать Жерл, на коленях подползая к обомлевшему Рэми.
– Прости, родной, прости дурака! Не сберег, не защитил!
Старшой плакал, обнимая ноги лесника. Дейл же знал - проспится дозорный,
Да и мало что пьяному в голову взбредет? Теперь сыном величает, а через миг вновь взбрыкнет, да и заедет щенку. Пропадет Рэми. Мелкий же он, такому много и не надо. Зашибет старшой дурака, видят боги, а коль Дейл вмешается, может, мальчонка и выживет...
Смирившись с поркой на конюшне, Дейл потянулся к Рэми, как мальчишка-лесник повел себя и вовсе странно:
– Здесь я, батя, - мягко прошептал он, обнимая Жерла за плечи.
– Хорошо все будет. Идем.
Высыпавшиеся на улицу дозорные аж рты пораскрывали: старшой, что был на голову выше мальчишки и раза в два шире, как щенок на веревке послушно брел к казармам.
Сам бы точно не дошел, да мальчишка помог, плечо подставил, говорил что-то ласково, спокойно, улыбался глупо. А поздно вечером вышел из комнаты Жерла усталый, задумчивый...
На следующее утро обошлось без порки. И даже без похмелья. Старшой вышел утром хмурый, подошел к бочке с водой и окунул туда голову. А после повел себя как обычно, будто и не было ни проклятого запоя, ни вчерашней сцены...
С тех пор и пошло - стоило старшому выпить, как дозорные посылали за Рэми. И на этот раз вышло не иначе.
Пошел дождь. Занкл и сидящий за его спиной Рэми проехали по опущенному мосту в замок, приветственно махнули часовому. Тот молча кивнул. Заскрипели цепи моста, копыта коня зацокали по выложенному камнями двору.
Рэми спешился. Пока дозорный справлялся с конем, он стоял посреди двора и смотрел на кошку.
Жаль. Ласковая была, мышей ловила исправно, а теперь распятая висела на арке ворот, подставив ветру тугое, полное мертвых котят пузо. Амулет. Глупые суеверия дозорных. Мертвое кошачье тело, омываемое струйками дождя, что окрашивались красным, собираясь под воротами в розоватую лужу.
Рэми передернуло. Даже отсюда чувствовал он ауру смерти и легкий привкус паники, а ведь он не был магом. Зато дозорные были, должны были чувствовать, понимать, да вот только ничего они не понимали.
Вот и Занкл скинул на плечи капюшон плаща, позволяя дождю намочить каштановые волосы, и поклонился начавшему затвердевать трупу. Наверное, с таким же уважением в отряде перерезали ей вчера горло. Что ж поделаешь - тяжело дается уважение младших арханов. Как и любовь хозяина тяжело дается овце...
Рэми расхотелось входить в казармы. Расхотелось ступать по земле, отказывающейся впитывать кровь животного. Однако Занкл уже закончил молиться, накинул на голову капюшон и вопросительно посмотрел на своего спутника. Явно ждал.