Ложь моего монстра

Кент Рина

— Ты мертва для меня, — говорит бабушка, снова стукнув тростью. — Я буду думать, что ты была убита в тот день вместе со всеми остальными.

Затем она разворачивается и уходит, всю дорогу стуча тростью по земле. Слезы наполняют мои глаза, но я сдерживаю их.

— Ещё не поздно все исправить, Сашенька, — мягко, почти умоляюще говорит дядя. — Сделай все правильно.

— Убивать человека, который спас меня, это неправильно. Совсем нет.

— Это ещё не конец, даже если я уйду прямо сейчас. Я вернусь за жизнью Кирилла. Это

мой долг по отношению к нашей семье. Если ты решишь остановить меня, будь готова, что тебе придётся убить меня, — его взгляд смягчается, и он испускает долгий вздох. — Лучше бы я никогда не посылал тебя в армию.

Затем он уходит вслед за бабушкой.

Пока я смотрю на их удаляющиеся спины, в моей груди как будто, что-то разрывается и часть меня умирает внутри медленной смертью.

Хуже всего то, что я ничего не могу с этим поделать.

Я всегда думала, что буду с ними всегда, но теперь мне кажется, что все было зря.

Однако я не могу слишком долго предаваться страданиям. Мне нужно забрать Кирилла из этой больницы. Сейчас же.

Если дядя сказал, что вернётся, значит, так оно и будет. И на этот раз один из нас действительно должен умереть.

Я бегу к общественному телефону больницы и набираю номер, который выучила наизусть.

— Кто это? — Грубый, полный напряжения голос Виктора звучит с другого конца провода.

— Это я. Саша.

— Липовский, ты грёбаный ублюдок! Что случилось с Боссом? Я знал, что он следил за тобой после твоего неожиданного отъезда в Россию. Я отправился на его поиски, у меня это заняло несколько часов, и я нашёл только следы крови. Лучше бы эта кровь была не его, или я клянусь блядь...

— Это его. В него стреляли, и он находится в отделении интенсивной терапии местной больницы.

— Какого хрена…

— Послушай меня, Виктор, — обрываю я его и наклоняюсь ближе к телефону. — Его жизнь находится в непосредственной опасности. Тебе нужно принять меры, чтобы вывезти его отсюда сейчас же. Я останусь на страже, пока ты все не уладишь. Поторопись. От этого зависит его жизнь.

— Это из-за тебя в него стреляли? — спрашивает он с пугающим спокойствием.

Я прикусываю нижнюю губу, а затем говорю:

— Сейчас это не важно.

— Из-за тебя?

— Нет, — ложь. Я была полностью причиной этого, хотя и косвенно. Но если я скажу это Виктору, он разлучит меня с Кириллом, а я не могу этого допустить.

Он резко вдыхает.

— А теперь послушай меня, ублюдок. Ты будешь охранять его ценой своей жизни, пока я не доберусь туда. Как только я буду там, тебе лучше не показываться на глаза, или я придушу тебя на месте.

Я крепче сжимаю телефонную трубку, но ничего не говорю.

Неважно, что Виктор, Кирилл и все остальные ненавидят меня, мне важнее доставить его в безопасное место.

4

Глава

Саша

Виктор, возможно, самый стойкий человек из всех, кого я знаю, чью личность можно сравнить только со стеной и сталью, но он также и самый полезный.

Всего за несколько часов ему удалось найти не только транспорт до аэродрома, но и нескольких телохранителей, врача и медсестру, которые будут сопровождать Кирилла на обратном пути в Нью-Йорк.

Я не могла перестать изучать своё окружение в течение последнего часа, даже со всей охраной, которую Виктор специально нанял для обеспечения безопасности Кирилла.

Никто не знает, что предпримут мой дядя и его люди. Черт возьми, бабушка могла бы дать ему зелёный свет и на то, чтобы избавиться от меня, если я посмею встать на пути их мести.

Я похлопываю себя по груди, безуспешно пытаясь избавиться от растущего там узла.

Нет, это не только их месть. Это и моя тоже.

Я потеряла столько же, сколько и они. И, не только своих родителей и остальных членов моей семьи, но и свою женственность и индивидуальность. Теперь я не более чем сущность насилия, которая никогда не сможет вернуться к прежней жизни.

Это не значит, что я отказываюсь от возмездия, но прямо сейчас, когда Кирилл борется со смертью, я не могу думать об этой пожизненной миссии.

Моя главная забота, вытащить его отсюда живым. Возможно, я не смогла спасти его на том холме, но сейчас я рискну своей жизнью, чтобы обеспечить его безопасность.

— Липовский!

Я оборачиваюсь на звук голоса Виктора, и моё лицо отлетает в сторону от его жёсткого удара. Моя щека горит и с губы на больничный кафель капает кровь. Я чувствую, как мой рот мгновенно распухает.

Это больно.

Что это за день сегодня, что все дают мне пощёчины, и бьют кулаками? И это, не считая метафорического удара, который я почувствовала, когда мой собственный дядя подстрелил Кирилла.

Почему этот грёбаный день не может уже закончиться?

Несмотря на боль, я выпрямляюсь и смотрю в лицо своему нападающему. Выражение лица Виктора никогда не было приветливым, но сейчас, когда он смотрит на меня, у меня возникает желание убежать, пока он не раздавил меня своими пальцами.

— Я сказал тебе, что ударю тебя. На самом деле, я в настроении пристрелить тебя, но сначала мне нужно, чтобы ты ответил на мои вопросы.

— Если ты застрелишь меня, у нас будет меньше охраны для Кирилла. Мы оба знаем, что нам нужна любая помощь, которую мы можем получить в этих чрезвычайных обстоятельствах, так почему бы нам не заключить перемирие?

— К чёрту это. Как ты мог допустить, чтобы это произошло? Кстати, потрудись объяснить, почему его подстрелили прямо у тебя на глазах?