Ложь моего монстра
Шрифт:
— Да, это так.
Виктор хмурит брови.
— Пахан сказал нам позаботиться о них в своё время.
— Сегодня такое же подходящее время, как и любое другое, — я направляюсь к машине, и Виктор уступает мне дорогу. Я останавливаюсь перед ним и хватаю его за плечо. — Мне не следовало бить тебя тогда.
— Я забыл об этом.
— А я нет, — я встречаюсь с его бесстрастными глазами, которые иногда отражают мои. Виктор более бесчувственный, чем я, и использует преданность, которую он испытывает только ко мне,
Его воспитывал отец-одиночка, который работал начальником службы безопасности Романа и погиб во время выполнения задания, когда Виктору было около двенадцати. У него не было другой семьи, и поскольку он всегда был ворчливым мудаком, который любит указывать на недостатки других людей, он никому не нравился.
Я был единственным, кто сидел рядом с ним во время еды и занимался с ним боевыми искусствами. Я сделал это, потому что мне нравилась его молчаливая компания и прагматичный характер. Со временем он стал моей тенью и моим самым преданным человеком.
Я сжимаю его плечо.
— Но я предупреждаю тебя, Виктор. Не вставай больше на моем чёртовом пути.
Выражение его лица не меняется, когда он говорит своим роботизированным голосом:
— Я не буду. Если только это не касается твоей безопасности.
Он только что повторил слова точь-в-точь как Саша. Кто они, черт возьми, такие? Телепаты или что-то в этом роде?
— Я должен сказать, — Максим открывает пассажирскую дверь. — Мне нравится идея избавиться от них раз и навсегда. Я могу пожертвовать сном ради этого.
Юрий толкает его и прикрывает рот ладонью.
Да, этот чёртов день уже должен был закончиться, но не раньше, чем каждый, кто причастен к нападению на Сашу заплатит свою цену.
Возможно, меня не было рядом, чтобы предотвратить это, но я позабочусь о последствиях.
Я уничтожу каждого человека, который попытается причинить вред Саше.
Она может быть странной, и я до сих пор мало что знаю о её прошлом, но она моя.
Но никто не прикасается к тому, что, блядь, моё.
17 Глава
Саша
Мой душ длился дольше, чем обычно.
Я не только натирала каждый дюйм своего тела, пока оно не покраснело, но и двадцать минут стояла под струями воды, чтобы смыть грязное прикосновение этих придурков.
Это не очень помогло. Я чувствую, что независимо от того, как сильно я тру своё тело, внутри есть что-то грязное, до чего я не могу дотянуться.
Почему нам женщинам приходится сталкиваться с этим везде, куда бы мы ни пошли? Вся эта устаревшая речь с обвинением жертвы
В течение всего процесса мытья и ненависти к себе я ожидала, что Кирилл либо постучит в дверь, либо войдёт внутрь, чтобы проверить, что именно меня так задерживает.
Удивительно, но ничего из вышеперечисленного не происходит, хотя я нахожусь в душе уже более сорока минут.
Кирилл, возможно, позволил бы мне использовать его компанию для утешения, но он не терпеливый человек, и конечно он, плохо реагирует на любые всплески эмоций.
Я была удивлена, что он не только сидел рядом со мной, но и позволил мне обнять его и поплакать у него на груди, как ребёнок.
Это не тот Кирилл, которого я знаю, и поэтому этот жест произвёл большее впечатление. Я не уверена, что кто-то другой смог бы успокоить меня или вырвать из этих саморазрушительных мыслей.
Я надеваю халат, который окутывает меня целиком и заканчивается прямо над лодыжками, и конечно завязываю пояс вокруг талии.
Я не могу поверить, что бросилась в объятия Кирилла, будучи полностью обнажённой. Поговорим о том, чтобы поставить себя в неловкое положение.
По правде говоря, я никогда не была из тех, кому комфортно быть голой, даже до того, как мне пришлось переодеваться мужчиной.
После армии я стала очень осторожна в этом вопросе, чтобы защитить свою личность. Таким образом сказать, что это нормально о том, что произошло ранее, было бы огромной ложью. И в тот день, после его кошмара, я охотно откинула одеяло и обняла его, пока была обнажённой.
Я почти уверена, что это только потому, что это Кирилл. Я не думаю, что у меня была бы такая же реакция, если бы это был кто-то другой.
Это одновременно завораживает и пугает, что он мой первый во многих вещах – первая влюблённость, первый секс, первое разбитое сердце, а теперь первый и единственный человек, в присутствии которого я чувствую себя комфортно и безопасно со времён, как я потеряла в резне свою семью.
Он медленно, но верно занимает так много места в моей жизни. И, если его каким-то образом убрать, разрыв будет слишком велик, чтобы его можно было контролировать.
Я внутренне трясу головой, чтобы прогнать эти мысли.
Выходя, я ловлю своё отражение в зеркале ванной и замираю. Мои щеки покраснели, губы припухли, а глаза сияют незнакомым светом. Как будто я выгляжу... сияющей.
Что за чёрт?
Я хочу отбросить эти мысли и засунуть их туда, где никто не увидит, но, когда я выхожу, моё сердце колотится громче, сильнее и с такой интенсивностью, что, кажется, я упаду в обморок.
После неудачных попыток контролировать свою нелогичную реакцию я направляюсь в зону отдыха напротив кровати.