Ложь напрокат
Шрифт:
Утро несколько затянулось. В семь часов, решив, что кровати достаточно просохли, мы с Наташкой перебрались на них. Проснулись около двенадцати от стука в дверь и громкого лая Деньки. Танюшка бросилась открывать.
– Ой, я думала, вы тут угорели! – донесся радостный возглас Шурки. – Ну вы и спите! – Девочка шустро оказалась в комнате. – А чей-то у вас везде куры валяются? Ой, смотрите, смотрите, как с ними собака играет! Ой, я валяюсь! Прямо в кастрюлю брякнула! – Сашенькин восторг бил через край. – Наша Чумка сразу бы сожрала. Прям с пакетом… Ой, говорила вам – надо с утра папку попросить крышу проверить.
Танюшка искренне поблагодарила девушку. Она и сама прекрасно знала, где живет Степа-нос. Он был ее ровесником, когда-то вместе бегали на танцы в местный клуб подсматривать за взрослыми парочками. Потом, уже повзрослев, собирались в большую кучу на молодежные деревенские посиделки.
Шурка унеслась. Курица успешно сделала свое холодное и мокрое дело. Внешне шишка не стала моей слишком особой приметой, мне даже показалось, что я стала лучше соображать, хотя голова немного побаливала, а в районе приложения лба к… Ну опять-таки не будем о грустном. За неторопливым завтраком я получила от Танюшки ответы на интересующие меня вопросы. Танечка сказала, что у бабушки была подруга – Лариса Никифоровна. Живет в Николинском. Я удивилась – почему Лариса Никифоровна, а не бабушка Лара. Татьяна долго думала, размешивая чай без сахара (забыла положить в чашку), и наконец сказала:
– Надо же! Действительно. Ее никто из деревенских бабой Ларой не называл – только Ларисой Никифоровной. Может быть, потому, что она в свое время была учительницей и очень отличалась от местных…
Бабушка Татьяны тоже была педагогом – вела начальные классы в Николинской средней школе. Раньше они с бабушкой часто гостили у Ларисы Никифоровны, а потом, со смертью бабули, связь оборвалась.
Мама не любила бывать в Николинском. Если Лариса Никифоровна жива, то ей сейчас должно быть – Танюшка сосредоточенно уставилась в стол – …восемьдесят два года. Судьба обошлась с ней не очень милостиво. Единственная дочь, красавица и умница, погибла. Кажется, случайно утонула. Лариса Никифоровна никогда не затрагивает эту тему.
Меня очень интересовала история личной жизни Танюшиной матери. Хотелось отыскать хоть малюсенькое доказательство моей версии – существования еще одной дочери, похожей на Танюшу как две капли воды. Сама Танечка ничего не могла вспомнить кроме того, что ее папа был военным и геройски погиб при выполнении особо важного задания. Все ее детство и юность прошли в окружении любимых мамы и бабушки. Никаких фотографий взрослого отца или возможной сестры она не видела. Решили съездить в Николинское. Оставалась надежда, что Лариса Никифоровна жива. Но предварительно следовало наведаться к Степе-носу и решить вопрос о починке крыши. Небо оставалось подозрительно хмурым.
Дом Степы-носа оказался почти рядом. Провожаемые любопытными взглядами женщин, кошек и собак, мы вошли на старое крыльцо с подгнившей нижней ступенькой и громко постучали в дверь. Никто не хотел открывать, хотя изба была явно закрыта изнутри. Наталья отстранила Татьяну и потарабанила в дверь пяткой.
– Нету яво! – подсказала внимательно приглядывавшаяся к Татьяне старушка соседка. – Татьяна! Ты ли че? Не пойму. Черная кака-то!
– Я, я, бабуль. Неудачно покрасилась. Не сбривать же волосы
– А пьеть небось в анбаре. Али на даче, – старушка махнула рукой в сторону огорода. – Дом закроить и через двор прям туды.
– На даче? – растерянно переспросила Танюша.
– Ну да. Он тама все время сидить, когда не пьеть. – И она опять махнула рукой в сторону огорода.
Через открытую настежь калитку мы гуськом прошли в огород, где, как ни странно, царил полный порядок. Яблони и вишневые деревья выглядели точно фотомодели. Дверь амбара была закрыта на щеколду. Мы остановились, раздумывая, где может находится дача Степы-носа. За забором сада-огорода начинался луг, на котором паслись три спутанные лошади. Луг заканчивался лесом.
– Эй, дачники, че потеряли? – раздался веселый голос откуда-то из поднебесья, заставивший нас разом задрать головы вверх.
Увиденное меня поразило: на самом верху сосны, раздвоившейся в трех метрах от земли в форме иностранной буквы U, был устроен настил из каких-то переплетенных веток. Помимо кроны, выполнявшей роль естественного навеса, он надежно защищался крышей из соломы. С настила, свесив ноги, на нас смотрел мужик неопределенного возраста, при взгляде на которого сразу становилось ясно, что зовут его Степа-нос. Эта необходимая часть лица была у Степы главной. Остальные просто не замечались. Нос имел вид большого шалаша бодрого нежно-фиолетового оттенка и жил самостоятельной активной жизнью. Когда рот излагал фразы, нос занимался сурдопереводом. Я, как завороженная, смотрела на это чудо природы. Наташка дважды протерла очки. В отличие от нас Танюшка была готова увидеть Степу таким, каков он есть.
Степа ее сразу не признал, а когда понял, кто перед ним, выдвинул предположение, что она полиняла. А темный ежик волос на голове не иначе как пробивающийся подшерсток. Они долго переговаривались по поводу объема работ, сроках и условиях оплаты. Кончилось тем, что будущий производитель работ спустился по приставной лестнице вниз и отправился изучать объект перестройки. Вслед ему отпускались веселые замечания любопытствующих односельчан. Юмор был достаточно своеобразным. Не только мы с Татьяной, но и Наталья покраснела.
Степа лихо забрался на чердак, перемахнув через ступеньку, сломанную «хрякнувшимся» графом Монте-Витькой. Мы стояли внизу и покорно ждали приговора. С ним Степа не задержался:
– Вся дранка прогнила на хрен! – Кончик его носа расстроенно поник. – Шифер бы надо…
Татьяна расстраиваться не стала:
– Степочка, миленький, посмотри своим хозяйским глазом, у бабушки было что-то завезено. На дворе складировано. Там, где у нее раньше коза жила…
Степа, осознавая всю важность своей персоны, достойно сиганул вниз и отправился на двор.
– Пойдет! – донесся из закутка его голос.
Он вылез, деловито отряхнул руки и изрек:
– Шиферные гвозди нужны. Здесь нет, в Николинское езжайте. Мне денег не давайте – пропью. – Нос с опозданием кивнул, подтвердив искренность Степы. – Сегодня купите, сегодня и начнем. Витьку Хохлова возьму. Одному не справиться.
– Степа! Слов нет, – растрогалась Татьяна. – Спасибо. Мы сейчас мигом – в Николинское и обратно.
– Ну если мигом… – Степа растрогался не меньше, – …тогда я – за Витькой. Будем шифер готовить.