Ложь
Шрифт:
— Если бы я пошел прямо к Рубио, это вызвало бы Третью мировую войну. Уэнделл Хиллман — его бухгалтер, его консильер.
Патрик это знал. Я просто говорил, чтобы поговорить, чтобы вспомнить что-нибудь — все.
— Я сказал ему, что она здесь. Ее нашли, и самое главное, она была моей.
Патрик кивнул.
— Ни Рубио, ни Хиллман лично ничего не делали. Я все время был с Хиллманом. МакФадден тоже был у меня на виду…
Я прокрутил все это в голове.
Судя по побелевшим пальцам, Патрик вцепился в руль так же крепко, как я в дверную ручку. Арания
До недавнего времени план и его исполнение были чисто теоретическими. Однако теперь, когда Арания с нами, мы все видели ее свет. Как мы могли не знать? Она освещала каждую гребаную комнату своим присутствием.
Я мимолетно вспомнил, как Патрик говорил мне, что Арания потребовала, чтобы я позвонил ей. Передавая ее сообщение, он пытался сдержаться, но мысль о том, что она будет командовать мной, заставила его хохотать до упаду. Мы все знали, что она не похожа ни на одну другую женщину, которую я когда-либо имел, как она задевала все мои струны и как она все делала… другим.
— Ублюдок, — продолжал я, сосредоточившись на своей истории, — хотел поговорить с ней. Как будто я позволил бы.
— Хиллман хотел?
— Хотел. Я бы этого не допустил.
— Она с кем-нибудь говорила?
Я покачал головой.
— Ни с одним из них. Разговор был напряженным. Я не хотел, чтобы она услышала то, что могли сказать. Я велел ей сидеть в баре и ни с кем не разговаривать.
Я посмотрел вниз и убрал ее светлые волосы с красивого лица. Ее кожа была слишком холодной. Во второй раз я прижал два пальца к ее шее сбоку.
Слабый стук все еще слышался.
Кто бы это ни сделал, он умрет.
— Она ведь не сделала того, что ты сказал, не так ли? — спросил Патрик, отвлекая меня от убийственных мыслей.
— Конечно, черт возьми, нет. Она встала. Думаю, она пошла в уборную.
Патрик покачал головой.
— Как долго она была вне поля зрения?
— Недолго. Как только я заметил пустой стул, она вернулась. — Я вспомнил, что видел ее в другом конце комнаты, когда она возвращалась. — Она была чертовски потрясающей. — Мои губы на мгновение приподнялись. — Проклятье, она вернулась с достоинством и царственностью королевы, которой была рождена. Подбородок высоко поднят в этом своем уникальном платье. Все взгляды устремлены на нее. Я был так чертовски горд сказать, что она моя.
Патрик снова встретился со мной взглядом в отражении.
— Как она, босс?
— Пульс на месте. Я плохо чувствую ее дыхание. — Я положил руку ей на грудь, но не так, как раньше, а чтобы почувствовать движение. — Грудь понимается. Она дышит. — Я выглянул наружу, оценивая окружение. — Черт возьми, нужно спешить.
— Как ты думаешь, нам стоит поехать в больницу?
— Нет. Кто бы это ни сделал… именно этого они и ждут. Я не позволю кому-то другому получить второй шанс. — Я снова встретился с ним взглядом. — Она заказала выпивку.
— Блять.
На этот раз эмоции исходили от Патрика.
Я кивнул, моя рука бездумно лежала на
— Вот тогда они и сделали это, — продолжал я. — Так и должно было быть.
Я попытался вспомнить содержимое стакана в ее руке.
— Я не знаю, сколько она выпила. Арания поднесла его к губам, когда я подошел к ней.
Мои кулаки сжимались и разжимались.
— Мне нужно имя барменши, какой-то молодой брюнетки, которую я раньше не видел.
— Рид её найдет.
— Джеймисон в лифте сказал, что камер нигде нет. Клубная политика.
— Это когда-нибудь останавливало Рида?
— Вызови его на громкую связь. Я хочу, чтобы он поработал над этим.
— Спарроу? — сказал Патрик, поднимая глаза к зеркалу заднего вида. — С ней все будет в порядке. В этой женщине слишком много жизни.
— Блять да.
— И, — продолжал он, — Третья мировая война, о которой ты упомянул, уже началась. Кто бы это ни сделал, он заплатит за это.
— Рид слушает… — Его голос доносился из динамиков машины. — Черт возьми, давно пора позвонить. Что, мать вашу, происходит? Почему добрый доктор уже в пути?
Глава 2
Арания
Возвращение в сознание происходило медленно, как таяние льда. Вода все еще была здесь. Она просто изменила форму.
Я как-то читала об этом в книге.
Эта цитата снова пришла мне в голову. Эти слова больше не были частью вымысла или непостижимой сказки. Теперь я была ею, героиней моей собственной невообразимой истории.
Разве они не говорили, что правда страннее вымысла?
Лед таял недостаточно быстро, мой затуманенный разум не мог ничего понять. Каждая конечность — то есть каждая мышца, нерв, клетка в моем теле увеличились в четыре раза. Вес был чрезмерным. Даже на то, чтобы открыть глаза, потребовалось слишком много усилий.
Что-то случилось, но я не могла вспомнить.
Может, я не хотела, чтобы лед таял. Может, мне нужно еще поспать.
Время шло, а сны играли, как склеенные кусочки пленки за моими закрытыми веками, фрагменты незавершенных сцен, которые не имели смысла. Квентин Тарантино гордился бы. Последовательности не было.
Меня окружали высокие деревья, такие же, как в дикой местности Колорадо, но с другим видом, больше деревьев, чем гор. Когда я шла вдоль берега озера, солнце заливало мне щеки, а под ногами лежала галька. А потом я вернулась в Боулдер, и Луиза показала мне новую одежду из «Полотна греха». Платье было потрясающим, я пропустила шелк через пальцы.
— Я ведь паук, понимаешь?
Зачем я это сказала? Зачем мне говорить ей это?
— Кенни…
То, как она посмотрела на меня, предупредило, что я заговорила не вовремя. Я не должна была говорить ей, никому не должна была говорить.