Ложь
Шрифт:
– Но… Аглая Васильевна… Нас учили, нам говорили… В России Царя ненавидели. В России невыносим был гнет Царского режима, в России до последнего времени был феодализм, высасывавший все соки из крестьян, в России народился такой капитализм, какого не знала Западная Европа. В России был уничтожен пролетариат. Россия была отсталая страна, все в ней было продажно, всякий прогресс был задушен, молодежь была деморализована, народные массы пребывали в нищете… Революция в России была не только неизбежна, но и необходима…
Аглая Васильевна терпеливо выслушала горячие слова Лизы. Она была готова к ним. Она слышала такие же речи и от сына, когда тот учился в немецкой школе, она знала, что в Славянском
– Царя ненавидели?.. Царя обожали!.. Царя боготворили!.. На Царя молились… «Царь-батюшка», иного имени не было в русском народе для Государя…
– Аглая Васильевна, вы видали Государя?..
– Много раз… И мой отец, и мой покойный муж служили в Гвардии…
– Когда вы видели последний раз Государя?..
– Перед самой войной, в 1913-м году, когда были «Романовские» торжества. Праздновали трехсотлетие со дня избрания на царство Михаила Федоровича Романова. Я была на них. Государь был в Костроме, потом проехал по Волге… Что это были за дни!.. Умирать буду, не забуду… Повсюду громадные толпы народа… Крестьяне стекались издалека, чтобы поклониться своему Государю… Государь только с трудом мог проходить через народные толпы… Полиция едва могла расчистить для него проход… Крестьянки выносили детей, крестьяне становились на колени… Когда пароход, на котором был Государь, шел по Волге, жители прибрежных деревень входили в воду и стояли по грудь в воде, чтобы ближе видеть Государя…
– Может быть, Аглая Васильевна, их сгоняли…
– Нет, Лиза. Это был искренний и неподдельный восторг… Такой восторг нельзя создать искусственно. Это был совершенно такой восторг, какой ты видишь теперь при проезде Хитлера. Тут – один народ, одно государство, один Вождь… Там были Царь и Народ, и они вдвоем и создавали Государство, Российскую Империю. Они были неотделимы, и, когда не стало Царя, народ распался и началась непрерывная борьба, и она будет продолжаться до тех пор, пока снова не скрепит разноплеменную Россию единый православный царь…Ты сказала: «гнет царского режима»… Россия была самой свободной страной в мире, потому-то в ней и могли так пышно расцвести самые крайние теории и учения, что не было в ней никакого стеснения совести… Феодализм кончился семьдесят семь лет тому назад, и крестьяне, последнее время, выселялись на отруба и, заселяя Сибирские и Азиатские просторы, богатели… Россия кормила своим хлебом Западную Европу… К началу войны Россия была самая передовая страна в Мире. В ней процветали науки и искусства. В ней был самый совершенный суд. Вступив в войну, Россия на своих плечах вынесла первые два самых тяжелых года, и дала возможность союзникам собраться и победить… Да, что говорить, Лиза!.. Оборванная, обобранная, униженная, нищая явилась Россия, изгнанная из Отечества заграницу, и… не пропала…
– Аглая Васильевна, но, как же могла тогда быть революция, если все было так хорошо?..
– Лиза… Давно все было пущено для того, чтобы вытравить из русского сердца Царя. Была создана такая несосветимая ложь, какой еще не бывало на свете. Еврейская страшная ложь!.. Ложь, Лиза, необъятная… Нет пределов для лжи. Правда основана на факте, на том, что было; для лжи факта не нужно. Ложь сама изобретает факты, и на них строит свое здание … Ложь создала из благостного и доброго Государя тирана… Ложь перелицевала историю и заставила ее служить для разрушения России. Лжи все доступно. Ложь – родная сестра зависти, и вместе они
– Кто же занимается этой ложью?
Лиза, спрашивая, знала, какой будет ответ. Те два часа, что провела она в Нью-Йоркской синагоге, показали ей подлинное лицо сеятелей мировой ненависти и лжи.
– Жиды, – спокойно и твердо сказала Аглая Васильевна. – Третьего дня мы читали с тобой Евангелие от Иоанна, помнишь: «…тогда сказал Иисус к Иудеям: “ваш отец – диавол, и вы хотите исполнять похоти отца вашего; он был человекоубийца от начала, и не устоял в истине, ибо нет в нем истины; когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи…”».
– Но, мама, – пожимая плечами, сказал Игорь, – разве дьявол реально существует?..
– А, вот, погоди, узнаешь, – сердито сказала Аглая Васильевна. – Ты понимаешь, Лиза, с самых древних времен ложь была присуща еврейскому народу. Евреи развращали христиан своим скептицизмом, критикою и крайним материализмом. Самые жуткие философские учения вышли из-под перьев евреев. Еврей Маркс создал нелепейшее экономическое учение, создал коммунизм… Еврей Гейне учил немцев презрению и насмешке над Родиной… Для еврея нет ничего святого… С каким диким восторгом бросились евреи на русский народ, истомленный войною… Евреи овладели умами нашей беспечной интеллигенции, и самый дьявольский план разрушения величайшей Империи удался вследствие страшной лжи. Врали все: профессора, журналисты, писатели, артисты… Врали неистово, вдохновенно, мерзко…
Лиза опустила голову. Не повторяла ли она ту ложь, что говорил ей еврей Ротшпан?..
– Та страна, – продолжала говорить Аглая Васильевна, – то государство, которое сумеет освободиться от евреев, от их всеразрушающей лжи, будет жить здоровою, крепкою жизнью. Германия избрала этот путь оздоровления своего народа… Россия гибнет, потому что она вся во власти евреев…
Аглая Васильевна встала. Она была вне себя от охватившего ее глубокого волнения:
– Царь, – сказала она, – Наш великий Государь-Мученик Николай II. Он мог уехать. Ему предлагали отправить его в Англию. Он отказался… Он верил своему народу. Он не хотел признать, что ложь уже разложила русский народ… Его хотели спасти и увезти из тюрьмы… Он считал недостойным бежать из своего Отечества… Его и его семью бесчеловечно, зверски убили в Екатеринбурге… О! Какая гнуснейшая мерзость, какой ужас и подлость, каких не знала еще история, это убийство в Ипатьевском доме в Екатеринбурге!.. Убили жиды и обманутые ими русские… Ужас!.. Кровь этой Царской Семьи и до сего дня на нас!..
* * *
Стучит, несется под землею переполненный вагон подземной дороги. И с ним несутся мысли Лизы, разбуженные горячими словами Аглаи Васильевны.
Никогда раньше она об этом не думала, но почему-то когда Аглая Васильевна пела и играла на пианино Русский гимн, странно щемило Лизино сердце.
«Царь… Царь…», – думала Лиза, и вспоминала книги, которые она читала теперь.
Она шла к дому по пустынной улице, впереди Аглаи Васильевны, рядом с Игорем. Она взяла Игоря под руку.
– Игорь, – тихо сказала она, – ты знаешь, недавно, в скромной церкви, я обрела Бога… Теперь, мне кажется, что я обрела и Царя…
Кругом шумел, кипел, волновался праздничной жизнью первомайский Берлин. Алые полотнища полоскались в синем небе. У подъездов домов были привязаны березки с маленькими клейкими зелеными листочками, вдоль балконов стояли горшки с цветами.
В глухой улице было тихо, и шум, доносившийся из города, сливался в мощную гармонию.
– Мне кажется, – снова сказала Лиза. – Мне кажется, что мне остается только обрести… Отечество… где же оно?..