Ложь

Адамс Браво Каридад

– Но на фотографии была не Вероника!

– Точно?..

– Естественно!.. Это была фотография белокурой женщины, ничем на нее непохожей!

– Белокурой женщины? – Деметрио испуганно попятился. Откровения сеньоры Ботель обрушились на его голову потоком света, разодравшим мрак в клочья. Это озарение, блеснувшее лучом молнии, осветило его душу, давно погруженную в боль. Казалось, он не мог понять свалившееся на него счастье. – Нет-нет, не может быть! Вероника, Вероника, – бормотал он, отступая назад и не слушая больше сеньору Ботель. Он

не смог бы выдержать ее расспросы, ее взгляд. Деметрио желал одного – найти Веронику. Ему казалось, что он не сможет дышать, не сможет жить, если немедленно не увидит жену. Не теряя ни минуты, Деметрио помчался вниз с холма к белеющей бедной церквушке, чтобы попытаться вернуть ее.

*** 

Деметрио и преподобный Джонсон прибежали на берег реки. На причалах толпился разношерстный народ: слуги из местных, праздношатающиеся индейцы, рудничные рабочие и подрядчики с каучуковых плантаций, словом, все те, кто время от времени собирается у причалов, когда приплывает пирога. Вот и сейчас широкая, темная пирога Игуасу с плотами, нагруженными всякой всячиной, спокойно покачивалась на просторных, зеленых водах. Люди Игуасу неторопливо раздавали товары заказчикам. А вот белого, сверкающего катера с развевающимся на корме французским флагом не было и в помине.

– Здесь нет никакого катера, – растерянно проговорил преподобный.

– Но я видел его своими глазами, – Деметрио оглядел причалы.

– Только пирога индейца Игуасу, а вот и он сам, – Джонсон указал рукой в сторону пироги.

– Игуасу! – окликнул индейца сан Тельмо.

Крепко сбитый, мускулистый Игуасу по-тигриному ловко прыгнул на середину причала и с величавой невозмутимостью неторопливо подошел к пастору и инженеру.

– Храни Господь преподобного Джонсона и патрона Деметрио, – церемонно поздоровался он. – Игуасу будет с тобой, патрон, в твой печальный день.

– Что? Что ты говоришь? – в один голос воскликнули Сан Тельмо и Джонсон.

– Патрон Бело пробыл в Порто-Нуэво лишь несколько минут, но увез с собой самый прекрасный цветок сельвы, – со своей всегдашней невозмутимостью пояснил Игуасу.

– Бело?.. Бело, ты говоришь? Нужно догнать их, – засуетился Деметрио.

– Патрон Деметрио может отправляться на поиски своей белой королевы, если пожелает. Моя пирога может плыть хоть сейчас.

– Мне нужно, чтобы твоя пирога летела по реке, Игуасу!..

– Мы догоним их в Куябе, патрон. Мои люди устали, но они постараются.

– Я заплачу тебе за поездку вдесятеро… Я буду грести на равных с ними… Преподобный, я отплываю сию же секунду… Нет в мире такого счастья и такой боли, как мои!.. Молитесь за меня, святой отец!.. Молитесь, чтобы мои мечты сбылись!..

Глава 26

– Ты не находишь, что ваша свадьба слишком скоропалительна, сынок?

– Ну почему же скоропалительна?

– Может

показаться странным, что мы, совсем недавно объявив официально о твоей помолвке, теперь объявляем о скорой свадьбе. Так не принято ни в нашем роду, ни в обществе, и ты это отлично знаешь, Джонни.

– Давай хотя бы раз обойдемся без формальностей, папа, – Джонни в бешенстве раздавил в пепельнице только что закуренную сигарету и снова быстро зашагал по просторному отцовскому кабинету из конца в конец. Выглядел он неважно, казалось, что к нему вернулись терзавшие его болезни. Собственно, так оно и было, но только он один знал, до какой степени болен. В его душе не зарубцевалась глубокая рана, след несбывшейся любви.

– Но, к чему такая спешка? – недоумевал дон Теодоро.

– Да просто так, папа! Раз уж мы решили пожениться, почему бы не сыграть свадьбу сразу? Зачем откладывать дело в долгий ящик, лишь бы люди не подумали, что короткая помолвка – дурной тон? И потом, это касается только нас.

– Ты не прав, сын, это не так!

– Я предпочел бы вообще ни на ком не жениться, папа, а уехать куда-нибудь подальше, или просто умереть.

– Господи, Джонни, что ты говоришь? – ужаснулся словам сына дон Теодоро.

– Но вместо этого я просто решил соединить свою жизнь с жизнью Вирхинии, смириться и влачить дальше свое жалкое существование, – Джонни горько усмехнулся.

– Это неудачное сравнение, сынок. Ты – счастливый человек, ведь у тебя есть всё: деньги, невеста. Ты теряешь свою свободу, но оковами твоими будут нежные цепи любви. На худой конец, если не хочешь, ты с тем же успехом можешь оставаться свободным, или, по крайней мере, можешь отложить свадьбу, что будет правильно.

– Ты думаешь, что сейчас я еще могу порвать с Вирхинией? – в глазах Джонни мелькнул робкий лучик надежды.

– Что за чушь? Конечно, нет.

– Иногда я тебя не понимаю, папа, – Джонни сник.

– Должен тебе признаться, что иногда я сам себя не понимаю, – устало вздохнул дон Теодоро и, помолчав, добавил: – Вообще-то, ты прав, сынок, чем раньше ты женишься, тем лучше.

– Да, – быстро подхватил Джонни, – скорая свадьба и долгое свадебное путешествие по родному краю.

– Что-что?..

– Я поговорил с Вирхинией, папа, и она согласилась со мной… Правда, Вирхиния? – обратился Джонни к появившейся в дверях кабинета невесте. Сумев стать тенью Джонни, Вирхиния везде и всюду появлялась как нельзя кстати.

– Не знаю, о чем речь, – вкрадчиво ответила она, – но полагаю, что о том безумии, на котором так настаивает Джонни

– Ты называешь безумием, что я спешу побыстрее сделать тебя своей женой?

– Джонни, родной мой! – воскликнула Вирхиния, ластясь к жениху. – Какую радость ты даришь мне своими словами! Конечно же, это не безумие, а самая замечательная, расчудесная идея! Почему бы нам не пожениться в день твоих именин?

– В день Святого Хуана? – Но до него осталось меньше двух недель, – растерялся дон Теодоро.