Ложа рыси
Шрифт:
— О, пропади все пропадом! — сказала она. — Вы не показали мне «бентли».
— И гравюры тоже не показал, — лукаво улыбнулся он. — Так что, полагаю, придется вам еще раз приехать на дом.
— Х-м-м-м, приеду, пожалуй. — Она усмехнулась в ответ, повернув ключ в зажигании, и оживший двигатель взревел.
Глава 35
Рождественский рассвет был ясным, но серым. Перегрин пришел в помещичий дом на рождественский завтрак в салоне и нашел Джиллиан среди моря подарков под елкой; она рассматривала книжку о лошадях —
— Привет, дядя Ястреб! — крикнула она, восторженно чмокая его в щеку. — Дед Мороз принес тебе много подарков?
— О, он принес все, что мне надо, — усмехнулся Перегрин, поглядев мимо нее на Адама, и высвободился, чтобы поставить сумку, которую принес с собой. — Хотя, по-моему, кое-что он оставил у меня по ошибке. — Он залез в сумку и вытащил маленький, ярко раскрашенный сверток с именем Джиллиан, крупно написанным на этикетке.
— Это для тебя. — Он улыбнулся девочке. — Счастливого Рождества!
Это был очаровательный браслет: тонкая цепочка из бледного золота, на которой висела крохотная фигурка рождественского ангела. Джиллиан ахнула от удовольствия и сразу же протянула руку, чтобы он застегнул браслет на запястье.
— Спасибо, дядя Ястреб! Это замечательно!
— Это восхитительно, мистер Ловэт! — согласилась Айрис Толбэт. — Но, конечно, вам не следовало бы быть столь расточительным.
В ответ на этот упрек Перегрин по-мальчишески пожал плечами.
— Может, и не следовало, — признал он, — но это казалось как-то уместным.
У него были подарки и для остальных: для Толбэтов карандашный набросок Джиллиан, большеглазой и полной жизни.
— Это эскиз для настоящего портрета, — сказал он им. — Когда я закончу, то лично привезу вам в Лондон.
Для Филиппы он сделал миниатюрный портрет Адама в образе викторианского джентльмена, сделанный на слоновой кости и вставленный в брошь. Она сказала только:
— Спасибо, Перегрин, — но глаза сказали остальное, когда она попросила его приколоть булавку у горла блузки со шнурками и оборками.
Подарок для Адама был в самой большой коробке: бронзовая статуэтка всадника почти в фут высотой. Адам присвистнул, с явным удовольствием вынимая ее из гнезда из ткани и пенопластовых шариков, потом пригляделся внимательнее и расплылся в улыбке.
— Да ведь это Халид! — воскликнул он удивленно.
— Верно, — ответил Перегрин. — Сделано моим приятелем и скульптором в Лондоне по моим эскизам. Я сделал заказ вскоре после Уркхарта. Надеюсь, вам нравится.
— Нравится? — сказал Адам. — Это великолепно! Огромное вам спасибо.
— И я по-прежнему собираюсь сделать конный этюд, похожий на этюд с вашим отцом и его серым гунтером, о котором мы говорили. Я намеревался закончить его к сегодняшнему дню, но все время что-то происходило.
Адам хмыкнул и, бормоча:
— Я рада, что вам понравилось, дорогой, — улыбнулась Филиппа, увидев выражение его лица. — Джулиан смогла найти это для нас через одного антиквара, приятеля ее покойного мужа. Мне велено сказать вам, что иероглифы на коробке символизируют счастье и удачу… которыми, мы надеемся, вы будете наслаждаться всю жизнь.
Поздний завтрак сопровождался шампанским, а потом Перегрин простился, чтобы отправиться на другие празднества.
— Я приглашен к дяде Джулии на рождественский обед, — сказал он Адаму, когда они прощались у дверей. — Меня приглашали переночевать, и Джулия немного недовольна, что я не останусь, но мне по-настоящему хочется поехать на охоту в День Подарков, если погода будет не слишком сырая. Я был бы очень рад, если бы и вы смогли пойти.
— Я как-нибудь ухитрюсь, — ответил Адам, — но, думаю, должен воспользоваться временем, когда дома никого нет, чтобы продолжить поиски. Вы не представляете, насколько отвлекает, когда по всему дому носится подросток… хотя я, конечно, не жалею о ее новообретенном здоровье. В любом случае Джон поедет и присмотрит, чтобы с вами чего не случилось. И я знаю, что Джиллиан и ее родители хотят ехать за охотой на машине. Такого они еще не видели.
Перегрин ухмыльнулся.
— Для меня это тоже ново… или по крайней мере возвращение к забытому старому. Боже, я не охотился с университета.
— Во всяком случае, верхом, — невесело улыбнулся Адам. Перегрин посерьезнел и жестом предложил Адаму пройти за ним до ждущего «морриса».
— Я так понимаю, никакого прогресса? — сказал он.
— Ничего, достойного упоминания. Я работаю над теорией, частично основанной на том, что сказал тогда ночью Скотт, но пока не получил подтверждения этих предположений. К несчастью, в нашем положении приходится ждать, пока противник сделает следующий ход — не та стратегия, которую я обычно рекомендую; когда у меня есть выбор, я предпочитаю превентивные удары. Но я не рискну Охотничьей Ложей в том, что могло бы стать верной смертью, если мы выступим преждевременно, без соответствующей подготовки.
Вздрогнув, Перегрин открыл дверь машины и положил подарок на пассажирское сиденье.
— Ну, я жду сигнала, когда бы вы ни решили, что мы готовы. И, конечно, дам знать, если что-нибудь придет в голову.
На этом они расстались: Перегрин, чтобы попытаться восстановить праздничное настроение, а Адам — играть гостеприимного хозяина. На следующий день, когда Адам простился с охотниками: Перегрин и конюх уехали верхом, а Филиппа и Толбэты на «тойоте» (за рулем был Хэмфри), Адам снова зарылся в книги. Около полудня пронзительный звонок у парадной двери оторвал его от размышлений. Это был Маклеод с бутылкой «Мак-Аллана». Они открыли ее и выпили в честь праздника, сидя в эркере библиотеки с видом на припорошенную снегом лужайку.