Ложные клятвы
Шрифт:
— Лгунья! Тебе отнюдь не все равно.
Она смущенно отвернулась. Любуясь точеными чертами лица, прелестной бархатной щечкой, темными бровями вразлет, Дон невозмутимо продолжал:
— Трудно поверить, что ты меня и впрямь любишь. Но после того как ты откликнулась на мои ласки нынче ночью, я убедился в одном: тебя снедает тот же лихорадочный жар, что и меня, и пять лет, проведенные врозь, недуга не излечили.
Двумя пальцами он ухватил ее за подбородок и развернул лицом к себе.
—
Столь расчетливые слова ранили Дженнифер в самое сердце.
— Ни минуты с тобой не останусь, даже под угрозой смерти! — хрипло воскликнула она, отстраняясь.
— А я думал, после этой ночи… — медленно начал он.
— Эта ночь — ужасная ошибка. Нельзя было допускать…
— Но так случилось, и ночь эта послужила доказательством…
— Доказательством того, что я — первостатейная идиотка. Верно, совсем из ума выжила: переспать с мужчиной, который считает меня корыстолюбивой интриганкой, а может, даже воровкой!
Дженнифер сбросила одеяло. Но Дон ухватил ее за локоть и удержал в постели.
— Ты куда?
— Я уезжаю. Немедленно. Сейчас же. Если ты не переправишь меня на большую землю, я доберусь вплавь.
— Ничего подобного. Может, ты и корыстолюбивая интриганка, да только я не позволю тебе сбежать от меня дважды.
— Тебе не удержать меня здесь силой.
— Ты уверена? — Дон встряхнул ее за плечи. — Послушай, Джо, может, не будем…
— Убери руки! — воскликнула она. — Оставь меня в покое! Не хочу тебя видеть!
Видя, что железный захват не ослабевает, Дженнифер принялась отчаянно вырываться. Защищаясь от беспорядочных ударов, Дон сомкнул пальцы на ее запястьях, завел ей руки за голову и притиснул к подушке.
— Ненавижу тебя, — выдохнула она. — Не смей ко мне прикасаться!
Дон напрягся, все его существо излучало угрозу, зеленые глаза потемнели от ярости.
— Вот еще, — процедил он. — Пока ты моя жена и пока меня к тебе влечет, я буду прикасаться к тебе столько, сколько вздумается.
— То есть прибегнешь к насилию? — глухо отозвалась Дженнифер.
— Вовсе нет. Мне никогда и в голову не приходило взять женщину против ее воли, и пересматривать свои взгляды я не собираюсь…
Дон подался вперед и коснулся губами нежной щеки — легонько, точно прикосновение пушинки одуванчика. В следующее мгновение язык его скользнул за розовое ушко.
— Видишь, любовь моя, в насилии необходимости нет.
Ласковое обращение застало ее врасплох, горячие губы обожгли шею — и Дженнифер затрепетала. А поцелуи Дона слали исполненные страсти послания каждому нерву ее тела.
— Ты так прекрасна… Наслаждение мое, страсть
Дженнифер ждала грубого натиска. А вместо этого Дон явил ей свою слабость, свое желание, свою тоску…
— Я не хочу тебя, — с трудом выговорила она.
— Не верю, — улыбнулся Дон, зарываясь лицом в ее волосы. — Не знаю, что за узы связали нас спустя столько лет, проведенных в разлуке, но, что бы это ни было, ты чувствуешь то же самое…
Губы его скользнули к плавной округлости груди, кончик языка, дразня, прикоснулся к розовому соску, и тот приподнялся, затвердел. Наслаждение было настолько острым, что граничило с болью. Затем Дон погладил упругое бедро, плоский живот, с каждым мгновением делаясь все смелее.
Дженнифер тихо застонала. Он приподнял голову, поцеловал ее в сомкнутые уста.
— Ну же, приоткрой губы. Ты ведь этого хочешь…
Перед грубым натиском Дженнифер, может, и устояла бы. Но Дон был искушающе нежен, используя весь свой опыт, все свое искусство обольщения, чтобы пробудить в ней ответный отклик. С легким вздохом губы приоткрылись, и Дон припал к ним с торжествующим поцелуем — поцелуем победителя.
Признавая поражение, Дженнифер обвила его руками, притянула к себе и развела бедра, приветствуя любимого, как часть самое себя. То было мгновение чистого, ничем не замутненного экстаза: два тела сплелись воедино, символизируя высшую, интимнейшую из всех человеческих радостей.
Однако какая-то часть сознания Дженнифер упорно отказывалась в ней участвовать, нашептывая: «Что может быть унизительнее, чем любить человека, который не только презирает тебя, но еще и себя проклинает за это «порочное» влечение»…
Когда все закончилось и дыхание любовников понемногу выровнялось, Дон отстранился, и Дженнифер вдруг почувствовала себя брошенной и опустошенной. А он? Счастлив ли он или просто торжествует победу?
Дон протянул руку, властно привлек ее к себе так, чтобы темноволосая головка легла на его плечо, и поцеловал в лоб.
— По-моему, пора прекратить дурацкие разговоры о разводе и начать строить планы на будущее. — В голосе его, по мнению Дженнифер, звучало невыносимое самодовольство. — В прошлом году я провел столько времени на Уоллстрит, — продолжал он тем временем, — что уже подумываю либо перепоручить все надежному представителю, либо самому перебраться в Нью-Йорк. А когда сама посмотришь и на Бостон, и на «Большое Яблоко», ты решишь, где тебе больше по душе.
Так Дон уже вообразил, что выиграл не битву, но войну в целом! Ну что ж, значит, он глубоко заблуждается.