Ложные клятвы
Шрифт:
Хозяйка обернулась к Дону.
— Как насчет хорошего ужина? Скажем, бифштекс, хороший кусок пирога с почками и яблочный пудинг на сладкое?
— Звучит соблазнительно.
— Так я подам вам ужин в номер около семи. А ежели, скажем, вещички постирать да погладить надо, так вы мне их дайте, за этим тоже дело не станет. — И добродушная женщина выплыла за дверь.
Горячий кофе оказался на удивление к месту. Допивая вторую чашку, Дженнифер почувствовала, что снова возвращается к жизни, а окоченевшие руки и ноги вроде бы слегка отошли.
— Еще кофе? — предложил Дон.
Она
— Тогда сбрасывай-ка с себя все мокрое и полезай в ванну.
Дженнифер с трудом поднялась на ноги. Кровообращение понемногу восстанавливалось, и от боли в ногах у нее защипало в глазах. Дон, от взгляда которого не укрылось ее состояние, тотчас же оказался рядом.
— Извини, — прошептала она. — Ты не думай, я вовсе не плачу.
Но тут, словно опровергая ее слова, по щекам Дженнифер покатились две слезинки. Дон пробормотал сквозь зубы нечто непечатное и, подхватив жену на руки, зашагал вверх по лестнице. Дженнифер опасливо скосила взгляд на его лицо: да Дон просто кипит от ярости! Перспектива остаться с ним наедине внушала панический страх. И зачем она отказалась от помощи приветливой хозяйки?
Впрочем, оттягивать неприятный разговор не было смысла. Рано или поздно ей придется испытать на себе всю силу мужнего гнева.
7
В комнате весело горел огонь, у камина громоздилась целая гора дров.
— Не знаю, что на меня нашло, — покаянно пробормотала Дженнифер, замирая от страха.
— Запоздалый шок, — поставил диагноз Дон.
Пинком ноги распахнув дверь, он внес жену в ванную комнату, осторожно усадил на табуретку и включил воду. Добрая хозяйка уже позаботилась обо всем: в придачу к белоснежным полотенцам на крючках висели два махровых халата, а на полочке выстроились туалетные принадлежности — от зубных щеток до бутылочек с шампунем.
Когда ванна наполнилась и в воздухе заклубился пар, Дон помог жене раздеться. По-прежнему дрожа всем телом, измученная, обессиленная Дженнифер беспрекословно позволяла за собою ухаживать, точно усталый ребенок.
— Удобно? — осведомился Дон, подложив жене под голову резиновую подушечку.
— Вполне, спасибо.
— Еще что-нибудь нужно?
— Да. Пожалуйста, сними с себя мокрую одежду, — попросила она, тревожась за любимого.
— Ты не станешь возражать, если я приму душ?
— Ничуть.
Дон, похоже, обуздал-таки гнев: сказывалась железная выдержка. Теперь муж и жена беседовали друг с другом с безукоризненной, холодноватой учтивостью, точно чужие.
— Смотри не засни, — предупредил он.
— Постараюсь.
Полузакрыв глаза, Дженнифер следила за тем, как Дон стянул с себя мокрые водолазку и брюки, восхищаясь его безупречным сложением и мягко перекатывающимися мускулами.
Оставалось только благодарить судьбу за то, что Дон именно таков, какой есть, за то, что его сила воли и храбрость не уступают физической силе. В сложившейся ситуации мужчина менее стойкий ни за что не отправился бы ее искать, не говоря уже о том, чтобы рисковать собственной жизнью ради спасения сумасбродной беглянки.
Нервная дрожь постепенно унялась. Дженнифер расслабилась,
— Пора вылезать — и в постель, — коротко приказал он.
Затем помог Дженнифер встать на ноги, обернул ее пушистым полотенцем и без видимых усилий извлек из ванны и поставил на пол. — Справишься или мне помочь?
— Справлюсь, спасибо, — заверила Дженнифер, гоня сон.
— Тогда отнесу вниз все это. — Дон собрал мокрые вещи и исчез за дверью.
Дженнифер проводила мужа взглядом, ощутив вдруг укол разочарования. За последние несколько часов она так привыкла полагаться на его спокойную, уверенную силу, что теперь, оставшись одна, почувствовала себя вдвойне одинокой. Она-то надеялась, что Дон разотрет ее полотенцем и отнесет в постель!
Непослушными руками Дженнифер вытерлась сама, подсушила и расчесала волосы, набросила халат. Затем направилась в спальню. От горящего камина в воздухе разливалось блаженное тепло, ночники у постели струили мягкий, приглушенный свет.
Дон еще не вернулся, и Дженнифер снова ощутила себя покинутой. Ну и глупо, выбранила себя молодая женщина, забираясь под одеяло. К одиночеству ей не привыкать. Бог свидетель, практики у нее было достаточно.
Наука одиночества… Печальная, удручающая наука!
Что бы там ни думал Дон, материальные блага ее никогда не привлекали. Все, чего ей в самом деле хотелось от жизни, — это просто-напросто любить и быть любимой. А этого она, судя по всему, никогда не получит…
И снова серые глаза наполнились слезами. Они катились по щекам, оставляя после себя блестящие влажные дорожки. Но Дженнифер слишком устала и измучилась, чтобы сдерживаться. Так она и уснула — в слезах.
Возвратившись, Дон застыл у двери и долго молча разглядывал жену: ее черные волосы, разметавшиеся по подушке, бледное, осунувшееся, заплаканное лицо…
Дженнифер разбудил стук в дверь. Жмурясь со сна, она села в постели и обнаружила, что ужин прибыл.
Поставив поднос на низкий столик у камина, хозяйка добродушно заметила:
— Я вернусь через полчасика: заберу грязную посуду и принесу кофе. А если вам еще что-то понадобится, вы только скажите.
Дон сердечно поблагодарил почтенную женщину за заботу. И, закрыв за нею дверь, обернулся к Дженнифер и с холодной учтивостью осведомился:
— У тебя усталый вид. Поужинаешь в постели?
Ее слегка поташнивало, при одном виде еды желудок болезненно сжался. Больше всего на свете ей хотелось заснуть снова. Однако, не желая признаваться в слабости, Дженнифер с напускной бодростью проговорила:
— Да я в полном порядке, честное слово. Пожалуй, лучше встану.
— Как угодно.
Выбравшись из постели, она затянула туже пояс халата и устроилась за столиком у огня. Домашняя стряпня оказалась превосходной, однако Дженнифер удалось проглотить лишь кусочек-другой, не больше. Дон тоже особого аппетита не выказывал. Лицо его дышало холодом и отчужденностью, угрюмый взгляд не сулил ничего доброго. Дженнифер многое отдала бы за то, чтобы понять, о чем он думает, что чувствует, что замышляет…