Лс1 Неотвратимые обстоятельства. Лара
Шрифт:
– Псс...
– услышал Кеша над своим ухом и лениво повернул чугунную голову.
– Переложи её на койку и давай выйдем!
– тихо предложил его брат-близнец.
– Я что, сплю?
– он пытался приподнять голову, но она так по-адски раскалывалась, что он не стерпел, застонав. Баюкающее кошачье урчание с посвистыванием пресеклось и детка, сладко потянувшись, приоткрыла сонные глазки:
– Ти нам месаесь, уди, пока я не ласселдилась...
– махнув кулачком в сторону Яро, она зевнула, потершись носиком-кнопкой о грудь Кеши.
– Кеся, скази ему!
– Давай утром поговорим!
–
– Это что, горит?
– Горит?
– Яро смотрел на брата, как на душевнобольного.
– Нам завтра предстоит пройти церемонию прощания, а ты даже обсудить не хочешь, как мы будем отвечать на вопросы учителя? А если он сочтет, что мы ещё не готовы уйти?
– Начнем с того, что он и так не уверен, что ты готов уйти - Раздраженно парировал Кеша, продолжая закрывать рукой глаза. Поэтому он не мог видеть, каким злющим взглядом сверлит детка его брата.
– Но не он завтра будет принимать решение, не забывай об этом. Слушай, поговорим после церемонии, дай поспать!
– И это я слышу от человека, который постоянно жалуется, что ему не хватает двадцати четырех часов в сутки?
– Яро теперь уже с ужасом смотрел на брата.
– Ты дрыхнешь с полудня шестнадцать часов и хочешь ещё поспать? И не говори мне, что её ядовитый укус на тебя не подействовал. У тебя разжижение мозгов!
– Еси он сяс не плеклатит, лажжижение будеть у него!
– прошипела с угрозой Лала, сминая в кулачки его рубаху.
– Как он смееть говолить о тебе тяк плохо?
– Успокойся, мой котенок!
– Кеша прижал её к себе покрепче, с трудом принимая сидячее положение и почти сердито оглядывая брата - Слушай, совесть имей! Пришел сюда среди ночи, разбудил малышку и мне стал выговаривать... Времени другого не нашел? Мандраж прихватил? Сделай настой из валерьяны.
– А какое мне надо было выбрать время? Ты же прилип к ней, как репей, или она к тебе, черт вас разберет... Я слышал, как ты уговаривал себя остаться с ней, когда купал её!
– Лала, чье личико было отвернуто к стене, забилась на руках Кеши, грозно зашипев, словно котенок углядел собаку.
– Или мне можно будет подойти к тебе только после завтрашней церемонии, где ты объявишь, что остаешься ещё на год из-за этой маленькой козявки?
– Убирайся!
– рявкнул Кеша на брата и его выкрик совпал с яростным рыком, вырвавшемся из груди малышки. Черты лица девочки исказились, ротик оскалился в зверином оскале, она резко вывернулась из его объятий и полетела на Ярослава, роняя его на пол. Прежде чем её маленькие острые зубки, сомкнулись на его яремной вене, Кеша успел схватить её и оторвать от брата. Рубаха Яро, зажатая в её кулачках, затрещала по швам.
– Уходи быстрее!
– Неэээ!
– звериный вой возмущения и огорчения вырвался из груди Лары. Она стала ужом изворачиваться на руках Кеши, пытаясь вырваться и добраться до глотки парня. Она была невероятно сильная. И Кешу спасло только то, что на него она не нападала. Упав вместе с ней на постель, он слегка подмял её под себя, лишая последней возможности высвободиться. Когда он обернулся на дверь, Яро там уже не было. Лала разочарованно застонала: шанс пустить кровь большому противному парню упущен, но
– Ты не уедесь, плавда веть?
– сдушенно прошептала детка, - Не оставись меня наедине с мясом, котолое меня совсем не понимаеть? Они ижведуть меня!
– Пожалуйста, не говори так о моем брате!
– взмолился Кеша, приподнимаясь над ней. - Знаю, он наговорил кучу тебе гадостей... Какая муха его укусила?
– Он левнует.
– Детка глубоко вздохнула, заметно успокаиваясь.
– Но веть ты не блосишь меня, стобы угодить ему? Обесяй плямо сяс, сто не блосишь!
Кеша прижал руку груди. Сердце билось, как у лани, загнанной охотничьими псами в тупик. Он был таким горячим, что её ручки показались ему ледяными, когда он взял их в свои. А Лала даже не поморщилась и не дернулась от него.
"Они не понимали меня. И все влемя боялись. Это было узасно! Они все влемя делали не то, сто мне было от них нада! Я не стелпела и убива их..."
– Я не оставлю тебя.
– неожиданно для себя пообещал Кеша. Когда в ответ Лала расплылась в широченной улыбке и сама пошла к нему на руки, Кеша растаял. Так хорошо на душе ему давно уже не было...
– Казесся, я лублу тебя!
– прошептала девочка, громко довольно мурлыча.
– Кажется, ты мне тоже нравишься.
– хриплым голосом выдавил парень, сладко жмурясь и урча с ней в унисон. Она залезла ему на грудь, вжавшись в него.
Он свихнулся. Вконец двинулся. Голову потерял.
– Тебе холосё?
– прошептала Лала, когда они снова улеглись и он бережно подоткнул под неё простыню, заботливо поглаживая её рукой вдоль спинки.
– Ты себе даже представить не можешь, насколько мне хорошо.
– тихо ответил Кеша, приподнимая голову и улыбаясь детке.
– Спи и ни о чем не беспокойся...
***
27 июля 1847. Крымская область. Российская империя.
Все заняли свои места в просторной гостиной. Последними вошли Кеша и Яро.
– Только не делай глупостей!
– напряженно шепнул ему Ярослав, вставая рядом с ним перед трибуной учителя.
– Мы уедем и завтра ты уже забудешь о ней!
– Прекрати!
– шикнул на него Кеша и посмотрел выжидающе на Ралфаэля.
– Я поздравляю вас обоих с совершеннолетием!
– Учитель улыбнулся каждому из них.
– Иннокентий, Ярослав... Я знаю, сколь долго вам пришлось ждать момента, когда можно будет выпорхнуть из моего гнезда и познать Мир, скрывающийся за пределами нашей маленькой общины. И вот настал решающий день, когда вы получили право выбора: уйти или остаться. И прежде чем я спрошу вас...
– Мы останемся!
– спокойно сказал Кеша, бессовестно перебивая своего учителя.
Глаза Софьи зажглись и она не удержала радостный возглас.
– Это замечательно!
– воскликнула она, поднимаясь с места.
– Спасибо тебе!
– Что значит, останемся?
– Яро кисло скривился, повернувшись к брату.
– Я не могу оставить девочку здесь одну, тем более, я почти уверен, что она наша сестра.
– объяснил Кеша брату свой выбор. Услышав это Ралф скривился:
– Что? Ты думаешь, она твоя сестра?
– он мученически закатил глаза к потолку.
– Нет, это не так! С чего ты взял, что эта девочка может быть твоей сестрой?