LSD. Галлюциногены, психоделия и феномен зависимости
Шрифт:
Как не удалось и найти человека, который бы, заместив собою Бога, создал для материалистов некое подобие Божьего царства на Земле.
Надежды на заменители (в людском ли обличий, в лекарственной ли упаковке) оказались не шагом вперед, а двумя шагами назад — не вперед от христианства, а назад, во тьму язычества и родо-племенных отношений.
Заменитель Бога открывает дверь к хтоническим силам мистерий Диониса.
Соотнесенность «психоделии» политическим институтам, внутреннюю близость наркотиков и тоталитаризма остро чувствовал тот же «певец мескалина» Олдос Хаксли. Кстати, по сравнению с антиутопией Джоржа Оруэлла «1984» антиутопия Хаксли — «О, дивный новый мир!», написанная им
Совсем неизвестна написанная в 1958 году — в самый разгар «эры LSD» — небольшая книжка того же автора, которая называлась «О, дивный новый мир, — 27 лет спустя».
Позволим потому привести из нее несколько больших цитат.
«В моем романе «О, дивный новый мир!» не было виски, табака, незаконного героина и контрабандного кокаина. Люди не курили, не пили, не делали себе инъекций. Когда кто бы ни чувствовал себя угнетенно или ниже нормы, он принимал таблетку или две химической смеси под названием «сома». Изначально сома, от которой я взял название гипотетическому наркотику, была неизвестным растением (возможно, Asclepiasacida), которое использовали древние арийские захватчики Индии в одном из своих наиболее торжественных религиозных ритуалов. Опьяняющий сок выжимался из стеблей этого растения и выпивался священниками и знатными особами в ходе сложной церемонии. В ведических гимнах говорится, что потребители сомы благословлялись многими путями. Их тела крепли, сердца наполнялись мужеством, радостью и энтузиазмом, умы их просветлялись, и в своем непосредственном опыте вечной жизни они получали подтверждение своего бессмертия. Но даже у святого сока имеются свои недостатки. Сома была опасным наркотиком — настолько, что даже великий Бог неба Индра порой чувствовал себя плохо после его употребления. Обычные смертные могут даже умереть от передозировки. Но опыт был столь трансцендентально блаженным и просветляющим, что потребление сомы рассматривалось как наивысшая привилегия. За нее можно было заплатить любую цену.
У сомы «О, дивного нового мира» не было никаких недостатков ее индийского оригинала. В небольших дозах она приносила чувство блаженства, большие дозы вызывали видения, а три таблетки приводили к погружению в освежающий сон. И все это при нулевых физиологических или психических затратах. Жители «Дивного нового мира» могли отдохнуть от своих мрачных настроений или от постоянных ежедневных неприятностей без жертвования своим здоровьем или постоянного снижения своей производительности.
В «О, дивном новом мире» обычай употребления сомы не был частным пороком — это был политический институт; сама суть жизни, свободы и поиска счастья, гарантированных Биллем о правах. Но эта наиболее ценная, неотъемлемая привилегия субъектов одновременно являлась одним из наиболее мощных инструментов правления в диктаторском арсенале. Систематическое накачивание индивидов наркотиками для пользы государства (и случайно, конечно, к их личному удовлетворению) было основным пунктом в политике Мировых Контролеров. Ежедневная норма сомы была страховкой от личной неприспособленности, социальной нестабильности и распространения подрывных идей. Как заявил Карл Маркс, религия является опиумом для народа. В «О, дивном мире» — ситуация противоположная. Опиум или, скорее, сома была религией для народа. Подобно религии, наркотик имел власть утешать и вознаграждать, он вызывал видения другого, лучшего мира, он предоставлял надежду, усиливал веру и способствовал милосердию…
В LSD-25 фармакологи воссоздали недавно другой аспект сомы — улучшение восприятия и галлюциноген, который, с точки зрения фармакологии, практически бесценен…
То, что диктатор мог бы, если бы захотел, использовать эти наркотики в политических целях, не вызывает никаких сомнений. Он мог бы обезопасить себя от политических волнений, изменяя химию мозгов своих субъектов и заставляя их таким образом соглашаться со своими рабскими условиями. Он мог бы использовать транквилизаторы,
Наряду с транквилизирующим, галлюциногенным и стимулирующим свойствами, сома в моем сюжете имела силу повышать внушаемость и потому могла быть использована для усиления эффекта правительственной пропаганды. Менее эффективно и с большей физиологической ценой некоторые наркотики в фармакопее уже могут быть использованы для той же цели (выделено мной. — А.Д.). Существует, например, скополамин, активный элемент белены, в больших дозах — мощный яд; существует пентозал и амитал соды. Пентозал, по какой-то странной причине получивший прозвище «сыворотка правды», использовался полицией в разных странах в целях получения (или, возможно, внушения) признаний от упрямых заключенных. Пентозал и амитал соды снижают барьер между сознательным и бессознательным разума и имеют огромную ценность в лечении психических травм, полученных в ходе боевых действий, по методике, известной в Англии под названием «абреативной терапии», в Америке — «наркосинтеза». Говорят, что эти наркотики иногда используют коммунисты для подготовки к открытому появлению в суде важных заключенных…»
Олдос Хаксли конечно же чувствует, но нигде не формулирует следующего: бытийную, экзистенциальную близость феноменов тоталитаризма и эпидемии галлюциногенов. Того, что в основе действия и тех и других — попытка избавиться от личности, растворить, рассеять индивидуальное творчество и ответственность. И «любой социализм», и химические вещества стремятся не допустить духовного возрастания человека на пути «очеловечивания мира и обожения человека» (пользуясь словами отца Сергия Булгакова).
Однако тоталитарные режимы не использовали «рецепт» Хаксли. Они боялись галлюциногенов, не выпускали их за пределы «закрытой» науки. Видимо, эти наркотики ощущались «хозяевами» как «конкуренты» во влиянии на человеческую душу. Они боялись их, так как не понимали и не могли предсказать результатов столкновения с ними.
Не использовались, скорее всего, галлюциногены и организаторами открытых процессов «врагов народа».
Европейскому наблюдателю казалась невозможной сама мысль о том, что явный самооговор подсудимых, их публичные признания на суде в не совершенных ими никогда, абсолютно фантастических преступлениях были сделаны добровольно — ради сохранения «целостности партийной идеологии».
Сознание Хаксли — человека западной культуры — никак не могло допустить, что бывшие партийные лидеры, выступавшие на этих процессах с саморазоблачениями, обрекали себя на смерть и проклятие собственного народа без наркотика — ради абстрактного «общего мнения».
Однако это же сознание допускает, что наркоманы обрекают себя на бессмысленную смерть ради вожделенного химического вещества!
Хаксли не осознавал социализма и нацизма как формы «дионисических» духовных наркотиков.
Хотя многие участники «психоделии» прекрасно это понимали!
Пинку, герою уже упоминавшегося нами психоделического фильма «Стена» А. Паркера, мерещится, что, находясь на грани разрушения личности из-за чрезмерного употребления наркотиков, он, подобно бабочке, превращается в «куколку», а из нее, как бы выйдя на следующий виток своего бытия, становится… лидером нацистской организации.
«Летописец» психоделической революции Том Вулф пишет об одном из развлечений психонавтов: