Луч надежды
Шрифт:
— Входите, мисс Вэйд, — сказал он. — Вещи я сейчас занесу. Идите же, а то тут холодно.
Андреа решительно поднялась по ступеням веранды. Взяв в руки висевший тут же медный молоток, она уже собиралась опустить его на тяжелую дубовую дверь, но в этот момент дверь открылась. За нею стояла молодая девушка лет двадцати, одетая в чрезмерно широкую для ее фигуры униформу. Некоторое время девушка в упор разглядывала Андреа, не выказывая никакого намерения впустить ее.
— Меня зовут мисс Вэйд, — представилась Андреа. — Вероятно, миссис
Однако девушка не двигалась с места, продолжая разглядывать гостью. И только тут Андреа поняла, что причиной такого внимания было ее элегантное котиковое манто, подаренное ей к свадьбе тетушкой Джулией.
— Я могу войти? — дружелюбно переспросила Андреа. Она уже и вправду начала ощущать холод, а из холла струилось такое приятное тепло.
За спиной девушки Андреа увидела широкую лестницу, покрытую толстым красным ковром и с перилами из красного дерева.
— Д-да, — ответила девушка, немного заикаясь. — 3-заходите, п-прошу вас, мисс…
— Вэйд, — напомнила Андреа и сделала шаг вперед.
Оказавшись в помещении, Андреа последовала за девушкой в комнату, расположенную по другую сторону холла.
— Мисс Вэйд, мадам, — сообщила девушка и тут же удалилась с шубкой Андреа.
Со стула рядом с камином поднялась невысокая грациозная женщина.
— О-о, мисс Вэйд!
Голос ее звучал проникновенно и тепло; создавалось впечатление, что мисс Гордон искренне рада встрече.
— Миссис Гордон? — уточнила Андреа.
— Да-да. Входите же, моя дорогая. Андреа вошла в комнату, которую освещали только колышущиеся языки пламени. Черты лица миссис Гордон были едва различимы в этом сумеречном свете, и Андреа непроизвольно сощурила глаза.
— Ах ты, Господи! — рассмеялась миссис Гордон. — Да вы же ничего не видите! А я и не заметила, насколько здесь стало темно.
Комнату залил золотистый свет лампы. Протянув руки навстречу Андреа и улыбаясь, миссис Гордон излучала необыкновенное дружелюбие.
Андреа, немного удивленная столь пылким проявлением дружеских чувств, осторожно пожала протянутые ей руки.
— Мы страшно обрадовались, когда узнали, что вы едете… Нас очень тревожит Фелиция. Меня, боюсь, нельзя отнести к категории хороших педагогов, а начиная с Рождества у девочки совсем не было занятий.
Произнеся эти слова, миссис Гордон обошла всю комнату и включила остальные лампы.
Зал, как и сам дом, был выполнен в смешении стилей, однако не выглядел неуютным. Предметы обстановки в стиле Людовика XV и стул конца восемнадцатого столетия прекрасно уживались с менее старой, да и совсем современной мебелью.
— Ну вот, теперь намного лучше, — констатировала миссис Гордон. — Не хотите ли присесть к огню?
Она подвела Андреа к одному из двух кресел с высокими спинками, стоявших справа и слева от камина.
«Я поставила бы здесь кушетку, если бы дом был мой», — подумала Андреа и сказала:
— Чудесная комната!
— Вы находите? — обрадовалась миссис Гордон. — Но немного
Андреа кивнула, с интересом разглядывая сидящую напротив женщину. Ей казалось, что ее встретит немолодая седовласая высокая дама — миссис Гордон должно было быть никак не меньше пятидесяти. К ее удивлению, лицо этой женщины оказалось без единой морщинки и с эластичной кожей. Правда, короткие волнистые рыжие волосы, судя по неживому блеску, своим цветом были обязаны тщательной окраске, что немного выдавало возраст. Андреа с удовлетворением подумала, что она пока не нуждается в подобных средствах.
— Ну а теперь перейдем к делам, как сказал бы мистер Гордон. Я полагаю, вам было бы нелишне кое-что узнать о Фелиции до знакомства с ней. Миссис Барлет вам ничего не рассказывал.
— Нет — ответила Андреа. — Разве только то что Фелиция пострадала во время несчастного случая и теперь… инвалид.
Слово инвалид, как ей казалось, звучало более нейтрально, чем фраза «она более не может ходить» или «она прикована к коляске».
— Инвалид? Ну что вы, дорогая! — улыбнулась миссис Гордон. — Да она так же здорова, как и любая другая десятилетняя девочка. Ведь слово «инвалид» означает то же, что и «больной», не так ли?
— Да, наверное, — ответила Андреа. Интересно, почему миссис Барлет не сочла нужным посвятить ее в подробности? И почему сама Андреа не расспросила ее хорошенько? Не потому ли, что была слишком занята собственными проблемами? Скорее всего, именно поэтому.
— Фелиция перемещается в инвалидном кресле, — продолжала миссис Гордон. — Однако в остальном она абсолютно здорова, и есть основания надеяться…
— Если я правильно вас поняла, Фелиция будет ходить? — с облегчением спросила Андреа.
— Не уверена. То есть я хочу сказать — врач не уверен. Она не может ходить с семи лет, с тех пор как выпала из машины. Внешне повреждений никаких нет, но врач предполагает травму позвоночника. Но это только предположение. Другие врачи полагают, что у девочки истерия или что-то вроде психического шока. Ну а мистер Гордон и слышать не хочет ничего подобного. Он говорит, что Фелиция абсолютно здорова и что никаких душевных болезней у нее нет. — Ее лицо омрачилось. — И все же мне кажется вполне вероятным, что в результате шока она могла уверовать в то, что больше не сможет ходить. Только не говорите, пожалуйста, об этом мистеру Гордону. Хорошо?
Чувствовалось, что миссис Гордон обеспокоена.
— Конечно, не скажу, — поспешно ответила Андреа.
Она сочувствовала этой женщине, а также миленькой Фелиции, которая по какой-то причине не могла сама ходить.
— Вот так… — Миссис Гордон решительно выпрямилась. — Ну, а с мистером Гордоном, моей дочерью Сарой и с ее мужем Джорджем Маклином вы познакомитесь за обедом.
— С родителями Фелиции? — решила уточнить Андреа, удивляясь тому, что мать Фелиции не присутствовала при первом разговоре.