Луч судьбы. Я дождусь
Шрифт:
— Ну здравствуй, Лис, — Касаткин пожал протянутую руку и усмехнулся.
— Привет, Веня, рад видеть тебя живым и здоровым.
Морозов повернул голову и вопросительно посмотрел на своего спутника.
— Не думал, Веня, что ты ко мне с Морозовым придёшь. Или всё осталось в прошлом?
— А он-то тут при чём? Не он виноват в той ситуации, и не его сын. А потому ни генерал, ни Александр ни мне, ни ей ничего не должны.
Кирилл Сергеевич поднял брови и тихо заметил:
— Я пока что здесь, если что. Может, кто-то из вас объяснит мне, о чём речь?
Лисица хмыкнул и молча пригласил мужчин в дом. Он быстро миновал широкую прихожую, гости последовали
— Итак? — спокойно поинтересовался Морозов.
Лисица и Касаткин переглянулись, Вениамин Виленович сделал глоток благородного напитка и, глядя в бокал, ответил:
— Кирилл Сергеевич, Валя Касаткина, которую ваш пасынок со своими друзьями… дочь она моя, Сергеевич. И это люди Лиса их потом в клубе оприходовали. За девчонок и за Валю. Тогда-то мы и познакомились. И вишь ты, опять судьба нас лбами сталкивает. Только теперь о вашем сыне речь идёт.
Морозов поднял глаза на Касаткина, перевёл взгляд на Лисицу и тихо сказал:
— Простите меня, мужики. И я пойму, если вы откажете мне.
— Глупостей не говори. — Касаткин откинулся на спинку кресла и продолжил: — Вы, летуны, всё в облаках витаете, а иногда того не знаете, что рядом с вами люди живут, которые вам по гроб жизни должны. Это я твоём сыне, о Сашке, Сергеевич. Извини, что на «ты». — Морозов небрежно махнул рукой, какие уж тут дворцовые расшаркивания. Лисица долил виски в стаканы и с усмешкой посмотрел на своих гостей. — Я когда к ним в госпитале пришёл, сразу понял, что они меня не признали, имя только повторяли. Да и как узнать, если прошло почти семь лет, они тогда ещё совсем зелёные были, салаги, но меня и парней моих вывезли.
— Ты о чём сейчас? — Морозов аккуратно поставил стакан на низкий столик и вопросительно посмотрел на Касаткина.
— Вот именно, ты тоже не знаешь, хотя в высших кругах вращаешься. Ты операцию по освобождению заложников в Озёрном помнишь? Моя команда там работала. Заложников всех вывели, а мои почти все по полной получили — кого ранило, кого контузило, когда эти суки бараки взорвали. И меня зацепило. А Саня твой с Юркой под обстрелом самолёт подняли, а потом Сашка сам его вёл, потому что Тарасов в салоне руководил — кого и как положить. Вот и Лис ему всё прощает, потому и Лизу ему отдал.
Лисица неожиданно рассмеялся и качнул головой:
— Ну да, отдал! Сама нашла. Правда, чего греха таить — слежу я за своей девочкой. Когда узнал, что в клубе тогда произошло, думал, три шкуры спущу со своих парней, но и тут твой Саня оказался замешанным. Это он помог моей охране повязать своего сводного братца с дружками. — Лисица смотрел на мужчин и вспоминал, как орал на охранников, что сразу не доложили ему о случившемся. Не хотели они его беспокоить, как же! Точно Лиса-мелкая упросила, иначе бы он её не отпустил в академию. Потому что единственный родной человечек на этой земле — это его маленькая Лиза. Как быстро время пролетело, как же не хватает Лики, что до сих пор живёт в его сердце…
— Подожди, но почему Виктор Платов мне ничего не сказал? Нет, он говорил о пострадавшей девушке, но…
— Это я его попросил, Сергеевич. А когда ты отказался использовать её в своём разводе, зауважал.
— А ты откуда Платова знаешь?
— А ты вспомни, где он со своими друзьями служил? Улавливаешь? Я тогда ещё только-только службу начинал, лейтенантом зелёным был, парни в моём взводе служили. Вот так как-то. Но всё это дела прошлые. А сейчас я обязан твоего Сашу найти. Честью и жизнью обязан. Кирилл, это моей группе они груз везли. Понимаешь? Для меня это,
Морозов закрыл глаза и задумался. Прав Касаткин, для них всегда небо было важнее всего, а оказалось, что и на земле их следов осталось немерено.
— Ладно, вернёмся к нашим планам. Мы к тебе, Лис, по делу.
— Знаю. Лиза говорила. Сколько у меня времени осталось? — Касаткин поднял брови и едва заметно качнул головой. Лисица поднял руки: — Меня не интересуют ваши действия по тому району, меня интересует только время. И что именно вам надо. Может, придётся поднапрячь коллег.
— Если… Нет, когда Сашку найдём, его вывозить отдельно от моих парней надо. Следовательно, с тебя самолёт, Лис. Взамен на внуков. Может, и у нас с Галинкой такое чудо случится. Оттает моя Валя, уж больно борзым их Грозный оказался. Уже домой ко мне как к себе шастает. Валя даже смеяться начала.
Лисица взял со стола телефонную трубку и коротко бросил:
— Привет, брат, дело есть… Не боись, если выгорит, нам всем на том свете зачтётся… — Он выслушал собеседника и обратился к гостям: — Ну, мужики, на связи. Думаю, мы будем готовы в течение двух-трёх дней. Если что — три зелёных свистка в сторону леса.
Пётр Лаврентьевич стоял у окна и смотрел на засыпающий сад. Да, самолёт — не игрушка. Но он готов на этот шаг, потому что помнил, как Лиза плакала в тот день, когда её домой привезла красивая женщина с необычными глазами. Они вошли в дом, и Лисица опешил, когда Лиза, его своенравная, независимая, иногда просто невыносимая дочь бросилась к нему с криком «Папа, папочка!», а потом разрыдалась, вцепившись в отцовские плечи. Женщина, с которой Лиза вернулась домой, коротко представилась Екатериной Александровной и тихо прошептала:
— Пётр Лаврентьевич, самолёт моего брата не вернулся на базу. Позаботьтесь о Лизе, ей нельзя сейчас оставаться одной. Простите, но мне пора, меня ждёт отец.
Отец… Он не чувствовал себя отцом уже, наверное, лет десять, с тех самых пор как дочь окончила школу и вопреки его желанию поступила в мединститут, а затем перевелась в академию. А в тот вечер Лиза рыдала, прижавшись к нему, и сквозь слёзы всё говорила и говорила. Как она любит Юру, как она была счастлива с ним, как она его ненавидит, как голову оторвёт, когда он вернётся… А потом опять плакала, спрашивая папу, как же ей дальше без него жить. Она уснула у него в объятиях, вздрагивая и всхлипывая во сне, а грозный Лис поклялся, что отдаст всё, только бы его девочка была рада и счастлива.
Часть 20
Богдан оторвался от книги и внимательно посмотрел на экран телевизора. У них в семье этот странный висящий на стене японский агрегат выполнял не менее странные функции — создавал шум. Никто и практически никогда не вслушивался в слова или задерживался взглядом на экране — для этого существовала мобильная связь и ноуты. Но все, входя в дом, автоматом включали плазму и воспринимали мерцающую поверхность как члена семьи. Но сейчас слова диктора оторвали юношу от увлекательного мира научной фантастики. На фоне гор и вечнозелёного леса одетый в камуфляж корреспондент рассказывал о ликвидации банды боевиков. Дальше говорилось о захвате большой партии оружия и наркотиков и блокировке путей их передачи через границу. И всё бы ничего, только когда ты живёшь с постоянными мыслями о пропавшем женихе старшей сестры, любое известие из района его исчезновения воспринимается как знак.