Лучезарный ангел

Панина-Смольская Ольга

– Раздумья о жизни: о вечном и бренном. Удивительное полотно! С одной стороны – тишина Дельфта, глубокие размышления человека – всё как во сне, а с другой – чувствуется, что земля круглая, всё находится в движении, идёт по круговой линии. Жизнь пульсирует, мягко и неуклонно… Во время работы Карел использовал широкоугольную линзу, поэтому изображение города получилось таким необычным и это помогает ощутить его неповторимое очарование.

– Всё очень интересно, но ты садись, а то суп остынет, – напомнила Катарина.

– Как вкусно пахнет! – потирая руки, Ян уселся за стол.

– Давно

хочу спросить тебя, милый, а не с тебя ли Карел писал этого молодого человека с музыкальными инструментами? Вы удивительно похожи.

– Мне тоже кажется, что в нём проскальзывают мои черты, но я не позировал Карелу, он не просил меня об этом. Я восхищаюсь им – он мастер с большой буквы, и для меня большая честь общаться с ним.

– А для меня – ты самый необыкновенный!

– Это потому, что ты любишь меня, ласточка.

– Я действительно люблю тебя. И ещё я чувствую, что ты – не как все. И не просто чувствую, а знаю, – сказала Катарина с глубокой убеждённостью в голосе. Эти слова тронули Яна до глубины души.

Катарина стала подавать второе блюдо. Ян, наблюдая за ней, размышлял о чём-то своём.

– Когда я закончу картину «Христос в доме Марфы и Марии», то попробую свои силы в другом направлении, – сказал он. – Напишу что-нибудь на тему блудного сына, с яркими цветовыми пятнами, а позже – ещё одну вещь. Сейчас я расскажу тебе об этом: мужчина и женщина сидят за столом у открытого окна, они долго не виделись – и вот радость встречи! Он – офицер или моряк, путешественник, она – сияющая от счастья женщина. Это будешь ты, мой лучезарный ангел. Ты должна позировать мне. Питер де Хох не раз писал подобные сцены, но я хочу, чтобы моя картина была прямо-таки магической по своему настроению!

– У тебя всё получится, иначе и быть не может, – улыбнулась Катарина и напомнила мужу: – не забывай о еде!

– Ты будешь моей музой всегда, – сказал Ян, с любовью глядя в её чуть расплывшееся от беременности лицо. – И время будет не властно над тобой.

– Я думаю, ты будешь писать только то, что затронет твоё сердце.

– Безусловно. Помнишь, я говорил тебе, что мечтаю написать наше небо и «портрет» нашего города, и вот недавно решил, что напишу и ту улочку, которая находится позади нашего дома, с богадельней для старух и примыкающим к ней двориком. Но работаю я медленно, только когда почувствую, что работа завершена, могу остановиться – не раньше. А теперь мне пора идти, моя радость, я опаздываю на встречу с Карелом.

Катарина соскочила со стула:

– Ян, ты почти ничего не ел!

– Неправда. Да и вечер у нас впереди, всё наверстаем, – он поцеловал жену и быстро ушёл через дворик.

Она вышла вслед за ним и, как всегда, залюбовалась его летящей походной. Развевающиеся на ветру полы плаща казались ей крыльями птицы.

Перемыв посуду и наведя порядок в бельевом шкафу, Катарина подошла к клавесину и поставила на пюпитр ноты, чтобы разобрать новые пьесы. «Вечером порадую Яна этой красотой, – подумала она и дотронулась до клавиш, но одна из них ответила слегка дребезжащим звуком. – Надо же, съехала струна, – поморщилась женщина, – попрошу Яна вечером подтянуть её. А сейчас я всё-таки немного поиграю».

Закончив занятия музыкой, Катарина

решила пройтись вдоль канала. Ей нравились эти прогулки – плеск воды, движение гружёных судов, крики птиц – охотниц за рыбой, бег облаков. Она вспомнила, как они с Яном на том первом памятном свидании стояли на мосту, и он говорил, каким видит Дельфт и эту воду, и это небо. «Есть вещи, которые увидишь не сразу». Она вдруг поняла, что стала смотреть на всё его глазами – он ворвался в её тихий мир и расцветил его множеством красок. Катарина почти с ужасом подумала, что было бы, если бы она не встретила его… Как бы она жила? Серо и однообразно, и никогда не смогла бы почувствовать всего того, что чувствует сейчас! «Даже за крупицу этого счастья можно многое отдать! А некоторые и не подозревают, что можно так любить, так жить. Каждый мой день наполнен смыслом и светом, я с волнением смотрю, как под кистью моего мужа рождается новый мир, как его переполняют планы – и моё сердце ликует!».

***

Ян пришёл вечером в приподнятом настроении. Катарина бросилась в его объятия.

– Как там Фабрициус? Что у него нового?

– Я был вначале у него, а потом у одного заказчика. Фабрициус приглашает нас с тобой в гости в это воскресенье.

– Замечательно! А сейчас садимся ужинать, время подошло. У нас от обеда столько всего осталось: язык, пирог, да ещё сыр и фрукты. После ужина я сыграю тебе новые пьесы, только ты подтяни струну, которая дребезжит.

– Хорошо, иду мыть руки. А когда поедим, я всё сделаю.

За ужином разговор зашёл о Фабрициусе.

– Жена Карела хотела сегодня угостить меня жареным карпом, но я был сыт и отказался, – сказал Ян. – Это его вторая жена.

– Правда? Я этого не знала. А что же произошло с первой?

– Сейчас расскажу. Сначала у Фабрициуса всё шло хорошо: он учился в студии Рембранда в Амстердаме, был его самым талантливым учеником, потом работал в этом же городе, женился. Но спустя время семью Карела стал преследовать злой рок: у них умерли дети, а во время третьих родов умерла и жена. В отчаянии он вернулся в свой родной Мидден Бемстер и только через семь лет женился снова и поселился в Дельфте.

– Какая тяжёлая судьба!

– Да, но судьбе не удалось его сломить. Это говорит о внутренней силе Карела. Он невероятно талантлив и весь уходит в работу. Я наблюдаю, как он работает, и учусь у него. В отличие от Рембрандта, Карел обычно располагает модель на слегка подсвеченном фоне и любит работать в холодной цветовой гамме.

– Для меня это слишком сложно, – сказала Катарина, подавая Яну фрукты. – А что он пишет сейчас?

– Автопортрет, картину «Стражник» и маленькую замечательную вещь «Щегол».

– Что это за «Щегол»?

– А вот сама и увидишь в воскресенье. В каждой его работе живёт душа. Для него очень важен человек и его связь с окружением… А как меня восхищают его эксперименты в технике импасто, с сочным мазком!

– Это очень мудрёные вещи. Я стараюсь в это вникнуть и хоть что-то понять, но когда смотрю на любую картину, то, конечно, оцениваю её, в первую очередь, чувствами.

– Вот и прекрасно! Спасибо тебе за ужин, дорогая. Сейчас я подтяну струну, и ты мне сыграешь.