Лучи смерти товарища Теслы
Шрифт:
— Хорошо, договорились!
Гавриил Платонович улыбнулся, сходил к примусу и, вернувшись с чайником, заварил для себя и гостя чай. Пододвинул тарелку с нарезкой колбасы и буханкой хлеба, приглашающе кивнул. Клим вздохнул и, украдкой взяв пистолет в руку, как бы ощупывая карманы пальто, пристально посмотрел на собеседника.
— Гавриил Платонович, давайте на чистоту! Вы — немецкий шпион.
— Климушка, уберите на предохранитель ваш пистолет — и мы с вами поговорим. Если хотите, можете забрать мой «Браунинг», он во внутреннем кармане пиджака, слева.
— Ценю ваше спокойствие и разумность.
Попятившись,
— Вы меня по доносу Сахарова спалили? Или где прокололся?
— Скажем так: я тоже люблю смотреть на звёзды ночью…
— Эх, зараза! Говорил я им, что надо над пустыней, подальше — а они, мол, ни черта не видно, непонятно, куда светить, найдите место… Вечно этот их немецкий порядок все карты путает, вот ничего не могут вне инструкций.
Глебов оценил хладнокровие шпиона и позволил себе немного улыбнуться.
— Завербовали вас в Мюнхене, верно? Что, предложили несметные богатства да квартиру в Бадене?
— Климушка, вот только давайте без допросов. И уж тем более без красной пропаганды. Мы же с вами оба интеллигентные люди, дворянского происхождения… Или мне вас называть гвардейским поручиком, товарищ Глебов? Вам так комфортнее будет вести светские беседы?
— Ну, называть можно как угодно… Но давайте побеседуем, это дело хорошее, если в приятной компании.
Теперь улыбнулся Гавриил Платонович. Закинул ногу на ногу, взял в руки чашку с чаем.
— Завербовали меня до Мюнхена. Да я и не против был… Вы, вот, вряд ли знаете, что такое Петроград в годы той самой революции. Я же на своей шкуре, что говорится, испытал, когда меня матросня ногами била… В общем, как сейчас принято говорить, я элемент классово чуждый, настроенный контрреволюционно.
— Вы понимаете, что вам за это светит? СЛОН — это ещё в лучшем случае.
— Прекрасно понимаю. Но будь вы заплечных дел мастер, как Агнаров, я бы уже свои зубы выплёвывал… Вам ведь интересно, какую игру я веду. И вы не настолько дурак, чтобы не догадаться, что у Якова Иосифовича тут тоже своя игра, как и у Сахарова была. Тем более, вам хочется найти того, кто или что людей в пятнышки на полу превращает — так что вам я живой нужен, помогающий следствию. Ведь так, голубчик?
Следователь неохотно кивнул: действительно, от говорящего и помогающего профессора будет пользы существенно больше, чем от арестованного. Да и, честно говоря, немецкий шпион не выглядел тем, кого стоило всерьёз опасаться.
— Тогда предлагаю нам с вами договориться. Я честно выкладываю всё, что мне известно, и помогаю вам с раскрытием тайны исчезновения сотрудников полигона. Если повезёт, мы даже сможем-таки поймать шаровую молнию…
— А взамен что?
— Вы дадите одному пожилому гражданину Рейха исчезнуть, не привлекая внимание. Всё равно шаровая молния —
Клим Глебов надолго задумался. Совесть говорила ему, что это всё же неправильно, да и профессор Кебучев, или кто он там, всегда может обмануть. Но без него поймать шаровую молнию точно не удастся. Тем более, что его можно потом попробовать обмануть самому и объявить перехват самолёта: не испарится же он. В конце концов, на то и существуют разведка-контрразведка, чтобы таких, как он, ловить, а работа следователя — расследовать исчезновение советских граждан. И несоветских тоже. В итоге НКВДшник вздохнул и тяжело кивнул — Гавриил Платонович с улыбкой потёр ладони.
— Что ж, Климушка, тогда начнём с целей моего визита. Как вы, думаю, уже догадались, я был направлен сюда с одной единственной целью — привезти в Рейх шаровую молнию. Ну и, в идеале, разработки Теслы. Хотя, надо признаться, в Германии большая часть учёных настроена скептически относительно их боевого применения, поскольку установка требует очень много энергии для постоянной эксплуатации на высоких мощностях. А иначе это так, занятный физический эксперимент, не более…
— Профессор, будьте любезны — ближе к делу.
— Хорошо, как скажете, голубчик! Так вот. За молнией этой шаровой я охочусь давно, как вы знаете, ещё с начала века. Собственно, это второй важнейший пункт моего договора с Рейхом: неограниченное финансирование на исследования данного явления и возможность с ним разобраться. Я хочу быть тем человеком, кто раскроет феномен шаровой молнии!
Кебучев назидательно поднял указательный палец, ткнул им себя в грудь и сделал ещё пару глотков чая.
— Собственно, с этой самой целью я в Петербурге, или как его сейчас называют, Ленинграде перевернул чуть ли не все архивы. Собрал всю информацию, которая у меня была, добавил ту, что была у немцев, сведения из архивов, прогнозы погоды… В общем, мне и моим коллегам стало совершенно очевидно, что молнию надо искать где-то здесь, в казахских степях. И искать именно этим летом — она продукт сезонный, зимой ни черта не выйдет.
— То есть вы всё-таки приложили руку к выбору места?
— Разумеется! Вы, думаю, в курсе от коллег, что Фёдор Бельский совсем помешался на своей тёмной магии, везде и всюду ищет мистику и предметы культа. Было несложно убедить его, что я исследую не совсем нормальные физические явления. Прочёл несколько лекций, поучаствовал в обсуждениях этих их спиритических сеансов… В общем, когда поступило предложение от Николы Теслы, я был тут как тут, оставалось только уладить пару формальностей. При этом в РККА и прочих структурах знали, что Тесла писал не только в союз, а потому ухватились за предложение всеми лапами, пытаясь быть первыми во всём — и даже не подумали, почему Германия вежливо отказалась… В итоге, буквально через пару недель после столь вовремя появившейся идеи у гения Теслы меня уже вызвали в НКВД, постарался товарищ Бельский, а там сразу из Ленинграда в Москву, всю информацию, по заводам собрать материалы… В общем, мы оказались именно там, где надо было, в казахских степях. Оставалось только ждать.