Лучшая доля

Окишева Вера Павловна

Вилоргу удалось обрести контроль над проклятием крови модифицированных. Быть сдержанным, как отец, контролировать свои порывы, свой гнев, держать злость в узде. Он понял, почему отец так всегда холоден, только когда прошёл обучение в военной академии, где каждый манаукец боролся с личными демонами, разрушающими в них человечность, превращающими их в машин-убийц. Там он вкусил всю прелесть поединков, отрываясь на своих обидчиках, да и просто соратниках, которым так же порой требовалось выпустить пар, чтобы воздвигнуть нерушимые бастионы самоконтроля.

И вот по прошествии стольких долгих лет утихшая, казалось бы, навсегда ревность вернулась. Лёгкой мягкой

походкой блудницы, виляющей бёдрами в коротком розовом платье, практически не скрывающем стройных ног.

Маргарита. Она спускалась по лестнице в холл, приветливо улыбаясь гостям. Шла не одна, а с такой же белокурой нимфой. Сёстры были в одинаковых платьях, только смотрелись по — разному, словно день и ночь. Светлая Лилия в розовом была воплощением невинности, а соблазнительная Марго порочным искушением. Именно эти чувства читал на лицах всех мужчин Вилорг и злился. Лютым зверем он ходил за землянкой, осознав, что не может упустить её из вида ни на миг. Стройные ноги манили ласкать их взглядом и представлялись в его жарких фантазиях совсем не целомудренно раздвинутыми. Но Маргарите будто бы было мало выставить на всеобщее обозрение свои ножки, она усиленно виляла бёдрами, от чего у Феропа сводило зубы. Сальные похотливые взгляды соотечественников бесили, хотелось всем им глаза выколоть, морды начистить, только бы не смотрели на неё так, не смели приближаться и разговаривать. Ведь Вилорг знал, какая она лёгкая, нежная, хрупкая. Как сладко пахнет цветочным ароматом. Какие у неё мягкие волосы и до чего соблазнительные губки.

Когда Ярины сели, чтобы послушать торжественную речь наместника Новомана, специально прибывшего в резиденцию Понтера на празднование бракосочетания, Вилорг смотрел, как колышется от волнения грудь Маргариты под тонкой, просвечивающей розовой тканью. Она специально надела белый комплект белья? Чтобы его было чётко видно под платьем? Она решила соблазнить всех мужчин в этом доме?

Слушать молча своих ребят Вилорг уже не мог. Он всё чаще порыкивал на них, чтобы заткнулись и не восторгались «малышками» Котёнка. Он первый их видел и чуть не потрогал.

Ревность сжигала Феропа, толкала его вслед за Маргаритой, и он шёл, как на привязи, забыв, что должен охранять не столько её, сколько всех важных персон среди гостей. Но стоило ему увидеть затерявшиеся в её волосах лучи заката, как сердце тревожно забилось в груди. Никогда ничего подобного раньше мужчина не испытывал — щемящее чувство, приносящее боль, страх и панику, а еще гнев. Платье и без того просвечивающее, а еще лучи заходящего светила очертили соблазнительный контур стройного тела. Словно обнажённая, Маргарита стояла, облокотившись о перила. Но всё изменилось, когда она опустила голову — волосы осыпались, открыв плечи, шею, застёжку платья, змеёй тянущуюся вдоль позвоночника до самой талии. Платье было без рукавов, но глухое по вороту. Короткий подол и скрещенные ноги, обутые в туфли на высоком каблуке, могли оставить спокойным только импотента. Сексапильная приглашающая поза вывела из равновесия Вилорга окончательно. Да и парни, травящие пошленькие шутки в микрофон, подлили масла в огонь.

Да, Котёнок была греховно прекрасна. Затмила собой безупречную для многих красоту невесты. Роза в белом наряде была похожа на принцессу, но она не сумела затронуть сердце Феропа, чего не скажешь о Марго. Вилорг не мог просто уйти, смолчать, не мог не подойти, чтобы заглянуть в дерзкие серые глаза, полные усталости и раздражения. Да, именно такие чувства она испытывала к нему и мужчина это знал. И этих чувств Вилоргу,

казалось, было достаточно, но… только казалось. Удушающая горячая волна желания окатила манаукца и стекла вниз, обожгла пах, а пальцы закололо от невозможности сию же секунду прикоснуться к соблазну в лице языкастой и дерзкой землянки, прижаться к стройному податливому телу, попробовать на вкус яркие красные губы.

Прихваченные у пролетающего робота-официанта бокалы с шампанским помогали справиться с соблазном. Но Маргаритка, колючая, злая на язык, мешала самоконтролю манаукца. Он видел её другую, в разорённой кровати, обнажённую, постанывающую, кусающую губы от страсти.

Слово за слово, злость и желание обладать взяли верх. Дешёвый развод стал лишь поводом, разрешением к действию. Когда же его губы закрыли рот девушки, в эфире наступила благодатная тишина, пока Аракл гневно не окликнул Вилорга:

— Она же женщина!

Да, с этим Фероп был согласен. Самая роковая и соблазнительная женщина, с которой только довелось ему встретиться в жизни.

— Нельзя использовать силу! Котёнок сама должна была разрешить. Мужик, принуждающий женщину, слабак! — многоголосый хор ребят вернул Феропа из сладкого тумана в реальность.

Он и сам понимал что сглупил, поступился принципами, нарушил закон. Женщина выбирает себе мужчину, и у Маргариты был покровитель, который, узнав, что сотворил Вилорг, непременно вызовет его на поединок. И ради успокоения совести Феропу придётся покрыть себя позором, даже если одержит победу. Насильники женщин теряют всё: и статус, и уважение.

Нужно было срочно исправлять ситуацию, да и Маргарита была достаточно зла и пьяна, чтобы поддаться на провокацию. Она никогда не могла смолчать, чтобы не огрызнуться, всегда принимала вызов и очередной раз поплатится за это.

Да, Вилорг знал, что поступал подло, но вопли ребят его уже не трогали. Он усадил её на перила так, чтобы скрыть девушку от камер своим телом. Пара резких слов, острых выпадов и вот уже она сама целовала его со всей страстью и умением. Но Марго не была бы сама собой, если бы спустила с рук Вилоргу оскорбление, и укус в беззащитную губу стал неожиданностью. Остро, возбуждающе. Боль резанула по нервам и принесла удовольствие. Фероп рефлекторно чуть не оттолкнул девушку от себя, однако вовремя спохватился, ведь она бы упала и наверняка сломала себе что-нибудь.

Второй укус был менее болезненным, зато искушающие будоражащим. Соблазнительница знала толк в поцелуях, и манаукцу не хотелось поддаваться ей. Он собирался взять инициативу в свои руки, ведь позволение своё она уже дала, и из динамика наушника слышался лишь обиженный и порой завистливый шёпот сотрудников. Да, он превышал свои полномочия и пренебрегал своими обязанностями, но не хотел останавливаться, грезя воплотить свои самые смелые фантазии. Но лёгкие шаги Лилии и её тихий возглас удивления всё испортили, вернув способность здраво мыслить, раздражая своей несвоевременностью.

— Даже после такого она не признает тебя покровителем, — удивительно мстительно заявил Аракл.

Вилорг пару секунд приходил в себя, наблюдая за покачивающимися бёдрами стремительно уходящей Маргариты.

— Я не задавался целью стать покровителем, — стирая с губ алую помаду, тихо шепнул он, но был услышан всеми.

— Что? Даже после такого поцелуя? — вопрошал самый младший, Бромс.

— Я думал, что… — подал голос Оргот.

— Я бы был рад, реши она объявить меня покровителем. Сделал бы её своей фавориткой, — мечтательно закончил Эмарат, приводя в бешенство Феропа.