Лучшая зарубежная научная фантастика: Император Марса
Шрифт:
И молча проклинал себя за то, что у меня не хватает смелости спросить.
Пока Лея сидела взаперти, я обследовал корабль. Каждая каюта имела форму сферы с единственным восьмиугольным иллюминатором из двойного стекла на внешней стене. Оборудованы они были со всей мыслимой роскошью, даже санузлами в маленьких примыкающих сферках, в кабинках которых ваше тело обрызгивали из форсунок струи воды.
Спустя десять часов после старта Лея так и не вышла. Я выбрал себе другую каюту и лег спать.
Через два дня я заскучал. Разобрал все, что разбиралось, изучил, как это работает, и собрал снова. Все было в идеальном состоянии, чинить было нечего.
Но хотя вещей я взял с собой немного, среди них имелся и портативный офис. Я вызвал библиотечного агента и задал поиск по
Когда экспансия человечества за пределы родной планеты только начиналась, космические перевозки обходились разорительно дорого, и бизнес в космосе был по карману лишь правительствам и непристойно богатым корпорациям. Когда правительства отошли в сторону, горстка богачей скупила их активы. Большинство впоследствии или перепродало их, или обанкротилось. Но не все. Одни не отступились из чистого упрямства, другие – из-за пылкой веры в экспансию человечества, а третьи – из холодного расчета, что в космосе полно неисчислимых богатств, нужно лишь до них добраться. И когда технологии были наконец-то готовы, двадцать семейств завладели всем.
Пусть медленно, но границы все же открылись, а затем начался исход. Сперва тысячи: бахаи, бегущие от религиозного преследования; свергнутые диктаторы и их приспешники, жаждущие скрыться с украденной казной; наркобароны и их свита, вывозящие прибыль из пределов досягаемости государства или конкурентов. Потом счет пошел на миллионы, когда люди всех цветов кожи покидали Землю, чтобы начать новую жизнь в космосе. Группы раскольников из церкви Иоанна Мстителя отрывались от непрощающей материнской церкви в поисках предсказанной пророчествами судьбы, диссиденты из Народной республики Малави алкали свободы, коммуны вегетарианцев с Аляски – новых земель; индейцы майя желали повторить родину в другом мире; либертарианцы искали свой рай со свободным рынком, коммунисты – место за пределами истории, чтобы ковать там следующие поколения коммунистов. Некоторые вымерли быстро, некоторые медленно, но всегда находились другие, еще и еще, что вливались в нескончаемый поток диссидентов, оппозиционеров и бунтовщиков, готовых подписать что угодно ради обещания нового начала. Кто-то из них выжил. Кто-то добился успеха. Кто-то вырос.
И все они до единого были по уши в долгах перед двадцатью семействами, что обеспечили им перелет.
Ни один хабитат из сотни не сумел рассчитаться с долгами, зато наследники той двадцатки стали богаче целых стран, богаче империй.
Легендарная война между промышленной империей Нордвальдов и семейством Грюнбаум за ресурсы Солнечной системы завершилась, когда Патриция Грюнбаум продала свой контрольный пакет в семейном бизнесе. Удо Нордвальд, тиран и патриарх империи Нордвальдов – ныне Нордвальд-Грюнбаум – совершенно не собирался отказываться от с трудом завоеванного богатства и даже разделять его. Он продолжил укреплять свою власть, женив единственного сына, еще подростка, на практичной и расчетливой наследнице семейства ла Джолла. Избавившись от ближайших конкурентов, Удо вернулся из дальних пределов Солнечной системы, оставив долгую экспансию на ее окраинах другим. Он построил штаб-квартиру корпорации, жилища для работников и персональный дворец в месте, которое было центром внутренней системы и одновременно считалось невозможным для колонизации. Он создал себе репутацию, колонизировав то, что называлось адской планетой Солнечной системы.
Венеру.
Планета внизу из светящейся точки превратилась в выпуклую белую жемчужину, слишком яркую, чтобы на нее смотреть. Прибывающая межпланетная яхта, мчавшаяся по гиперболической орбите, погасила избыток скорости, пройдя сквозь атмосферу Венеры, неторопливо вынырнула из нее на высокую эллиптическую, а затем перешла на двухчасовую парковочную орбиту.
На «Сулеймане» имелся огромный иллюминатор (сплошная прозрачная панель метра в четыре диаметром), и я завис перед ним, наблюдая, как всплывает встречающий нас транспортный барк. Я считал «Сулейман» большим кораблем. но по сравнению с этим гигантом он показался миниатюрной моделью. Барк походил на сплющенный конус с округлым носом
Но я знал, что размер обманчив. Барк представлял собой всего лишь тонкую оболочку, натянутую на каркас из вспененного в вакууме титана, окружающий гигантскую пустую камеру. Он был создан не для посадок, а для парения в атмосфере, и ему требовался огромный объем при минимальном весе. Ни одно судно еще не садилось на поверхность Венеры, ибо эпитет «адская» выбрали не зря. И барк, по сути, был не космическим кораблем, а скорее выходящим в космос дирижаблем, одинаково пригодным для полетов как в облаках, так и на орбите.
Но, даже зная, что этот колосс ненамного вещественнее вакуума, я разглядывал его приближение с некоторым страхом.
На Лею он, похоже, впечатления не произвел. Она прервала уединение, когда мы достигли Венеры, но лишь мельком глянула в иллюминатор, проплывая мимо. Бывало трудно понять, что способно привлечь ее внимание. Она могла битый час изучать камень, явно восхищаясь этим куском обычного астероидного хондрита, поворачивая его и осматривая со всех сторон. Зато такую вещь, как космический корабль размером с небольшой город, она проигнорировала, словно тот был не важнее грязи.
Крупные грузы перевозились в отсеках, на которые делилась полость барка, но, поскольку нас, направляющихся к Венере, было всего двое, нас пригласили в пилотскую кабину – прозрачный, почти невидимый блистер в передней части корабля.
Там находился еще один буддист в желтом одеянии. Интересно, это что, общая секта венерианских пилотов? Этот оказался столь же разговорчивым, насколько замкнутым был капитан «Сулеймана». Когда барк отстыковался, между ним и станцией потянулась ниточка подвесного каната. Станция опускала барк к планете. Пока нас спускали, пилот указывал на местные достопримечательности: крошечные спутники связи, ползущие по небу, наподобие муравьев с турбонаддувом, розоватые вспышки молний на ночном полушарии далеко внизу, золотые паутины микроволновых энергопередатчиков. Когда мы опустились на тридцать километров, пилот, не переставая разговаривать, отсоединил канат, и барк начал свободное падение. Над жемчужным горизонтом поднялись Земля и Луна – голубая и белая звездочки. Вдали можно было разглядеть орбитальные фабричные комплексы, заметные благодаря мигающим навигационным маякам и пришвартованным к ним транспортным баркам. Они находились так далеко, что даже огромные барки уменьшились до незначительности.
Мы начали касаться атмосферы, и ощущение веса вернулось и стало нарастать. Внезапно нас придавила сила тяжести примерно вполовину земной. Даже не прервав болтовни, пилот-монах умело перевернул барк, и Венера оказалась над нашими головами, превратившись в невыразительный белый потолок Вселенной.
– Отличный вид, согласитесь, – заметил пилот. – В такой позиции начинаешь по-настоящему чувствовать планету. Но я поступаю так не ради зрелища, каким бы прекрасным оно ни было, а лишь заставляю старый добрый сверхзвуковой лифт работать на нас, поддерживая его в целости. Эти барки хрупковаты, их нельзя опускать слишком быстро, вот и приходится играть на атмосфере, как на большой басовой скрипке. Вы ведь не хотите, чтобы мы срикошетили?
Вклиниться в поток слов с ответом не удалось, и я подумал, что он вполне мог продолжать свою иллюстрированную лекцию, даже если бы нас не было.
Сила тяжести увеличилась до стандартной, потом стабилизировалась.
Огромный перевернутый зверь пронзал атмосферу, за ним тянулось ионизированное облако. Пилот сбавил скорость до дозвуковой, после чего опять перевернул барк, немного подбросив его в экзосферу, чтобы охладить раскалившуюся оболочку, а затем продолжил снижение. По мере спуска в разреженную мутную дымку воздух начал густеть. А потом мы пробили слой дымки, вырвавшись к прозрачному свету, и воспарили над бесконечным морем облаков.