Лучшая зарубежная научная фантастика

Райаниеми Ханну

— Он высосет все соки, выпьет кровь и насладится болью, оставит пустую оболочку. Он не любил Папалотль. Не могу понять, что она в нем нашла.

В последних словах я услышала гораздо больше, чем просто ненависть.

— Вы ревновали. К обеим.

— Нет, никогда. — Он, кажется, опомнился.

— Ревности достаточно для убийства.

Лицо его побледнело, он промолчал. А когда вновь посмотрел на меня, то показался каким-то маленьким, чуть ли не кающимся грешником.

— Она не видела, не осознавала, что просто тратит

свое время. И я ничего не мог поделать, чтобы раскрыть ей глаза.

— Где вы были этим утром?

Мауицо улыбнулся.

— Проверяете алиби? Мне вам нечего сказать. Сегодня у меня выходной. Я гулял у Пагоды Синего Журавля. Потом пришел сюда.

— Полагаю, вас никто не видел?

— Никто, кто мог бы меня опознать. Несколько прохожих, но мы едва ли обратили друг на друга внимание.

— Понимаю. — Я кивнула, но из головы не шла его черная ярость; он вполне мог потерять контроль над собой, застав Папалотль без одежды, пока та ожидала любовника. — Благодарю вас.

— Если я вам больше не нужен, я пойду.

— Нет, не нужны. Но могут появиться вопросы.

Не могу сказать по выражению его лица, что эта новость его обрадовала.

— Я буду рад помочь, чем смогу.

В зале ресторана было многолюдно, гремела музыка, пахло маисом и октли. Пока я пробиралась к выходу, из головы не шли слова Коаксок: «Но я скажу, что помню: брат пошел на брата и улицы были черны от потоков крови…»

Много лет назад я сбежала из сущего ада. Он более не властен надо мной, не может причинить мне вреда. Я сюйя, не мешика. Я в безопасности, нашла убежище в самом сердце свободного государства, следую традициям даосизма и верю в Будду; я под защитой Императорской Семьи в Дун Цзин.

Невредима. Спасена.

Но война, как видно, никогда не закончится.

В задумчивом состоянии я вернулась в отделение, так и не найдя никого, кто мог бы подтвердить алиби Коаксок или Мауицо. Поскольку восьмой би-час уже начался, я быстро пообедала: суп из лапши с кориандром, а на десерт — кокосовое желе.

И снова проверила почту. Несколько свежих отчетов. Они пришли прежде, чем я отправилась в ресторан, но их перехватил бюрократический сервер, так что в мой ящик они попали гораздо позже.

Проклиная на чем свет стоит тяжеловесное администрирование, я быстро ознакомилась с их содержимым, особенно не надеясь обнаружить что-либо стоящее.

Но как я ошибалась!

Солдаты седьмого подразделения гвардии района Мешика опросили одного из соседей Папалотль по лестничной площадке: старый торговец, страдающий бессонницей, как раз не спал, когда пробил третий би-час. Он видел, как Теколи прошел в квартиру убитой, за целых полчаса до момента, как он сообщил о происшествии гвардейцам.

Проклятье. Оставалась вполне реальная возможность, что молодой человек обнаружил тело раньше, но если так, почему не позвонил в отделение тут же? Почему тянул так долго?

Избавлялся от улик, подумалось

мне. И сердце забилось чаще.

Нельзя было его отпускать. Но вместо этого я как всегда последовала убеждениям, что пытки недопустимы и магистрат способен докопаться до истины, не вытряхивая ее из подозреваемых вместе с потрохами. Я поддалась слабости.

Теперь же…

За ним установлена слежка. Он кому-то звонил. И это лишь вопрос времени, когда он сделает какой-либо шаг.

Я вздохнула. Одна ошибка, и вот остается испить чашу до дна. Придется ждать.

Не выношу ожидания. День кончился, сгустились ночные сумерки. Я попыталась медитировать, но никак не могла выровнять дыхание и, в конце концов, оставила эту затею, как неудачную попытку расслабиться.

Когда пришло оповещение, я была настолько взвинчена, что чуть не сломала передатчик, пока снимала его с пояса.

— Ваше Сиятельство? Шестое подразделение. Цель движется. Повторяю: цель движется.

Я схватила плащ и бросилась из кабинета прочь, вызывая свой эйркар.

С солдатами я встретилась в трущобах Сада Блаженства. Прежде это был приличный квартал для среднего класса, но со временем оброс переполненными многоквартирными домами, огромным количеством обветшалых, зданий и полузаброшенных жилищ.

Коротко переговорив с Ли Фаем, который возглавлял группу гвардейцев, я узнала, что Теколи покинул бараки и на магнитном трамвайчике направился сюда. Один из солдат проследил весь его путь до ничем не примечательного, маленького магазинчика по Лао Цзы Авеню.

Как раз там, на углу, в пятидесяти метрах от лавки были припаркованы два наших эйркара. И Теколи до сих пор не вышел обратно на улицу.

Я взглянула на трех гвардейцев, проверявших свое оружие, вытащила из кобуры собственный полуавтоматический И-Сэнь.

— Идем внутрь, — приказала я, заряжая винтовку одним движением. Щелкнула в патроннике пуля.

Мы остановились у закрытой двери в магазин, я чувствовала внушающий уверенность вес оружия в руке. В столь поздний час вокруг было пустынно, и редкие прохожие стремились поскорее разминуться с нами, совершенно не заинтересованные в сотрудничестве с правоохранительными органами Сюйя.

Ли Фай поднялся на цыпочках и заглянул в окно. Через какое-то время опустился и показал три пальца. Внутри трое. Или больше. Ли Фай не мог знать наверняка.

«Вооружены?» — спросила я жестом. Гвардеец пожал плечами.

Отлично. Наконец-то момент действовать.

Рукой я подала сигнал.

Первый гвардеец вышиб дверь ногой:

— Гвардия Сюйя! — И ворвался внутрь. Я за ним, под прикрытием двух других, отчаянно борясь с желанием пустить в ход оружие при одном только воспоминании о войне, о том, как пряталась за дверьми, пока повстанцы и лоялисты убивали друг друга на рыночной площади Теночтитлана…