Лучшая жена на свете
Шрифт:
– У меня велико искушение – только на этом основании – отказаться от вашего предложения.
– Надеюсь, вам удастся побороть это искушение. – Что-то в том, как он смотрел на нее, как произнес слово «искушение», заставило затрепетать ее сердце.
– С искушениями следует бороться, милорд.
– Да, в некоторых случаях.
– Разве не во всех? – Господи, неужели это ее голос с таким придыханием?
– Нет, мадам. Не во всех. Так могу ли я проводить вас домой?
– Хорошо. – Но гордость заставила ее добавить: – Я принимаю ваше
– Надеюсь не повышение вашего гонорара? – улыбнулся он.
– Нет, хотя это и отличная идея.
– Я так не считаю. Впрочем, и у меня есть действительно отличная идея.
Поскольку он не стал вдаваться в объяснение, она продолжила:
– И что же это за отличная идея?
Заглянув ей в глаза, он улыбнулся так, что ей захотелось прикрыть лицо веером. Боже, что за человек… Соблазнять ему удается без всяких усилий. Да поможет небо той женщине, которая попытается ему противостоять, если он постарается ее соблазнить.
– Я не думал, что вы спросите, мадам. Я отвечу на ваш вопрос по дороге домой.
– А что мне делать до этого? Сгорать от любопытства?
– Нет. – Он наклонился к ней, и она почувствовала запах свежеотглаженной рубашки. – Вы должны думать обо мне и о том, что же это за отличная идея.
Прежде чем она успела что-либо ответить, он повернулся и смешался с толпой.
«Вы должны думать обо мне».
Она медленно выдохнула. В этом проблемы не будет, по правде говоря, с того момента, как она увидела его на вечере у Мэллоранов, она ни о чем и ни о ком, кроме него, не могла думать.
Она думала о лорде Саттоне спустя три часа, после того как закончила гадать последнему желающему. И пока гадала доброй дюжине гостей, тоже о нем думала. А прислушиваясь к голосам окружавших ее людей, она старалась уловить тот хриплый голос, который услышала в кабинете лорда Мэллорана. Но что она будет делать, если услышит его?
Когда лорд Саттон ушел, она заставляла себя выслушивать сидевших перед ней людей, не разрешала себе отвлекаться и искать глазами Колина. Но он, тем не менее, занимал все ее мысли, а мысли эти были странного свойства.
Его волосы… они такие густые и блестящие. Так и хочется их потрогать. Каково это будет, если пропустить пальцы между шелковистыми темными прядями?
А глаза… такие невероятно зеленые, но совершенно непроницаемые. И такие привлекательные, когда они искрятся от смеха. А как они будут выглядеть, когда будут полны желания?
Полны желания.
Это была опасная мысль, и она всегда, чаще, чем ей этого хотелось, гнала ее от себя.
Но как только ей удавалось отогнать мысль о его глазах, она начинала думать о его широких плечах и сильных руках. Что она почувствует, если он обнимет ее и прижмет к себе?
А его рот… такой прекрасный мужской рот, от которого нельзя было оторвать взгляд. Вот бы потрогать его губы. Какие они – мягкие или твердые? А что она почувствует, когда он прикоснется ими к ее губам?
Обо
Все ее женские чувства и желания, да и любопытство, которые она безжалостно подавляла в себе в прошлом, вдруг вырвались из своего заточения. Впервые ей захотелось освободиться от постылого обращения мадам и предаться тем фантазиям, которые пробудил в ней человек, встретившийся ей четыре года назад в Воксхолле.
Но какой толк попусту мечтать! Она стиснула зубы. Надо гнать от себя эти мучительные фантазии и те совершенно неуместные вопросы, на которые у нее никогда не будет ответов. И хотя здравый смысл не переставал напоминать ей об этом, чувственные образы продолжали атаковать ее, и это раздражало. Она не хотела думать ни об одном мужчине, но если уж так случилось, то почему она должна думать именно о нем? О человеке, который никогда ей не будет принадлежать, который не подходит ей ни в чем, которого она никогда не сможет поцеловать.
Чрезвычайно недовольная собой, она собрала карты. Последний желающий ушел уже несколько минут назад, а она все сидит как дура и мечтает о человеке, который настолько выше ее по положению, что просто смешно даже думать о нем.
Она завернула колоду в парчу и наклонилась, чтобы достать из-за длинной белой скатерти свой ридикюль. Не нащупав его, она наклонилась ниже и приподняла скатерть. Ей пришлось потянуться за ридикюлем, который оказался дальше. Она уже дотронулась до него, когда услышала хриплый шепот:
– Боюсь, что это невозможно.
Алекс замерла. По спине пробежали холодные мурашки. Она узнала голос. Никогда в жизни его не забыть. С бьющимся сердцем она быстро встала. Мимо проходила группа из четырех мужчин и двух женщин. Все они были в свете известными людьми. Когда эти люди прошли мимо, она заметила трех мужчин, стоявших совсем близко от нее. А рядом с ними – трех женщин, и опять же все они были уважаемыми аристократами. Слуги обходили гостей, забирая пустые бокалы. Алекс напрягала слух, но ни один из голосов не был хриплым. Очевидно, тот, кто говорил, замолчал или стал говорить нормальным голосом.
Откуда же раздался хриплый шепот? Она не была уверена, хочет ли об этом знать. Этот человек задумал убить кого-то на следующей неделе и, скорее всего, был ответствен за смерть лорда Мэллорана и его слуги, возможно, из-за записки, которую она написала. У нее не было желания стать трупом. Но эти безумные мысли можно остановить единственным способом – вычислить убийцу. Прежде чем умрет кто-то еще. А именно – она.
Ее охватил холодный страх. Она должна выяснить кому принадлежит этот хриплый голос. Она сунула карты в ридикюль и быстро обошла стол. Но наткнулась на кого-то, пахнувшего свежеотглаженным бельем и сандаловым деревом, кто схватил ее за локоть и сказал веселым голосом: