Лучше умереть!
Шрифт:
— И все же, мне непременно нужно было услышать это из ваших уст, — сказал следователь.
Попрощавшись, представители закона ушли. Люси осталась одна; она нисколько не сомневалась в том, что след, на который напала полиция, ложный. Поскольку ей нужно было съездить к госпоже Опостин, она наняла извозчика. В мастерской уже знали о совершенном на Люси нападении — она сама рассказала об этом хозяйке. И теперь Аманда постоянно твердила:
— Как же мне повезло, что меня с ней не было,
Как только Люси появилась в мастерской, госпожа Опостин подошла к девушке и обняла ее.
— Ну что, девочка моя, отыскали уже вашего убийцу?
— Нет, сударыня; и я уверена, что они не смогут его найти.
— Почему?
— Минут за пять до того, как я вышла из дома, от меня ушли начальник полиции и следователь… Они, между прочим, уже не уверены в том, что кража была единственным мотивом преступления, и думают, что убить меня пытались из мести или ненависти.
— С чего же они так решили?
— Выяснилось одно довольно странное обстоятельство: накануне преступления, где-то в половине девятого вечера, тот самый нож, которым меня ударили, был куплен неким превосходно одетым господином уже солидного возраста в скобяной лавке на первом этаже того дома, где я живу.
Аманда слушала с обостренным вниманием.
— И в самом деле очень странно! — удивилась госпожа Огюстин. — Лично мне кажется, что представители закона нисколько не ошибаются: все это очень даже смахивает на личную месть.
— Но кто бы мог вдруг так возненавидеть меня? Я ведь никому не мешаю. И за что мне мстить? Разве я кому-то причинила зло?
Тут Аманда вдруг вспомнила, что как-то в мастерскую заходил некий порученец, чтобы навести справки о Люси, и заявила во всеуслышание:
— Это вполне мог сделать какой-нибудь отвергнутый воздыхатель.
Люси, улыбнувшись, заметила:
— Мне никогда не приходилось отвергать кого бы то ни было, ибо единственный, кто объяснился мне в любви, — мой жених.
— Совершенно непонятная история! — прошептала госпожа Огюстин. — Однако самые запутанные клубки рано или поздно все-таки разматываются.
Овид Соливо в образе барона Арнольда де Рэйсса направился с госпожой Амандой к ресторану « Бребан», где их ждал все тот же отдельный кабинет. По пути они вели беседу.
— Чем вы занимались в мое отсутствие, голубушка моя? — поинтересовался Овид.
— Злилась из-за вашего отъезда и скучала по вас. После работы ужинала в одиночестве без всякого аппетита
— Похвальное поведение! А как дела в мастерской госпожи Огюстин?
— Хозяйка просто завалила нас работой! Везет же ей! Через год сколотит кругленькое состояние и, продав мастерскую, позабудет про все заботы… Кстати, вы же еще не знаете: Люси…
— Что за Люси?
— Та самая мастерица, к которой мы с вами дважды ездили на набережную Бурбонов, 9, хотя вы и оставались каждый раз в карете… ну, она еще потом исчезла. Так вот: ее едва не убили…
Соливо изобразил на лице изумление и тревогу.
— Ах ты, Боже мой, бедная девочка! — воскликнул он. — Едва не убили!
— Да, со страшной силой ударили ножом в грудь. Только благодаря одной из корсетных планок она и выжила!
— И в самом деле просто чудом уцелела. Убийцу поймали?
— Нет.
— Ну что ж, остается лишь поздравить с этим префекта полиции! — издевательски заметил дижонец. — Хорошо же его работнички стараются!
— Но его все равно поймают, — сказала Аманда.
— Вы так думаете?
— Да, и у меня на то есть все основания. Раньше считали, что на Люси напал какой-то местный бродяга-грабитель.
— А оказалось, что это не так?
— Похоже, да. Теперь представители закона придерживаются иного мнения.
Овид содрогнулся.
— Надо же! — живо воскликнул он. — И почему?
— Теперь они считают, что покушались на Люси вовсе не из-за денег.
— А зачем же тогда?
— Чтобы отомстить… из ненависти…
— Вот это да! Но на чем же основано это предположение?
— Они нашли одну улику.
— Улику? — оторопело спросил Соливо.
— Вторую половину ножа, который сломался, наткнувшись на корсетную планку, а на ней, возле ручки, выбит адрес изготовителя; таким образом выяснилось, что нож был куплен накануне преступления, вечером, каким-то благообразным и очень хорошо одетым господином.
Лже-барон смертельно побледнел.
— С сединой в волосах… лет пятидесяти… Но что это с вами? У вас рука дрожит… Вам плохо?
— Нет… нет… ничего страшного… чувствую я себя просто великолепно… — пробормотал Овид, изо всех сил стараясь успокоиться. — Просто ваш рассказ звучит уж очень захватывающе. Так, значит, они считают, что этот благообразный господин собирался убить мастерицу?… И зачем же?
— Еще неизвестно, но скоро все выяснится. Вы только представьте: это чудовище купило нож в той самой лавке, что находится на первом этаже дома, где живет Люси. И может быть, в тот момент, когда я поднималась к ней наверх, а вы сидели в карете. А ведь вы же могли видеть того человека!