Лучше умереть!
Шрифт:
— Может, присядете на минутку?
— О! Нет, спасибо… утреннюю работу я уже закончила. Сейчас отнесу деньги в лавку и пойду отдохну.
Жанна все же не сдвинулась с места. Она никак не могла оторвать взгляда от лица Люси. Ее охватила внезапная и непреодолимая симпатия к девушке.
— Вы раньше никогда разносчицей не работали? — спросила мастерица.
— Нет, барышня… но я быстро освоюсь… Сил у меня хватит… да и духу тоже… Ну, до свидания!…
— До свидания, голубушка.
Но Жанна продолжала стоять: ноги у нее словно
— А вы портниха? — спросила она.
— Да, и с удовольствием вам что-нибудь сошью.
— Ну что вы! Нет у меня денег заказывать себе такие вот роскошные наряды. Вы ведь на богатых шьете?
— Конечно. Зато, когда выдается свободное время, я могу шить на бедных и почти что бесплатно.
— Ах, барышня, как это мило с вашей стороны!
— Это вполне естественно.
Потом Люси, желая сменить тему разговора, спросила:
— Значит, хлеб теперь всегда будете приносить вы?
— Пока буду работать разносчицей у госпожи Лебре… и надеюсь, что это продлится достаточно долго.
— Если вам трудно подниматься так высоко, оставляйте мою булку у консьержки, она с вами расплатится. А я сама за ней спущусь. Только скажите ей, что это для госпожи Люси.
Услышав имя, Жанна побледнела, сердце бешено заколотилось.
— А! — с трудом произнесла она. — Значит, вас зовут Люси?
— Да.
— Очень красивое имя… мне оно всегда нравилось…
Жанна отступила назад, в последний раз внимательно посмотрела на девушку и направилась к двери, сказав:
— До завтра, барышня…
Возвращаясь в булочную на улице Дофина, разносчица размышляла:
«Люси! Ее зовут Люси, как и мою доченьку! Это имя пробудило во мне страшные воспоминания. И такое необычное чувство охватило меня, когда я ее увидела. Ведь моя дочь сейчас должна быть примерно того же возраста. И такая же высокая… и хорошенькая… и я, наверное, никогда ее не увижу! Где она теперь, моя Люси?… Жива ли хотя бы?… Какое мучение! Но мне хочется еще раз увидеть ее… буду каждый день приносить хлеб прямо к ней. Ведь она напоминает мне моего ребенка».
Назавтра вдова Пьера Фортье, явившись в дом на набережной Бурбонов, не стала оставлять хлеб у консьержки, а проворно поднялась на седьмой этаж, чтобы самой вручить его Люси; и так она стала делать всегда. Девушка проникалась все большей симпатией к славной женщине, так стойко выполнявшей свою тяжелую работу. В дом на набережной Жанна Фортье заходила в последнюю очередь и всегда спешила, стараясь выкроить несколько минут, чтобы чуть-чуть задержаться в мансарде. Ненасытным взглядом она смотрела, как Люси работает, и уходила от нее с радостью на сердце.
Она не осмеливалась расспрашивать девушку о ее прошлом. Да и к чему? Что это ей может дать? Да, ее дочь тоже звали Люси; но ведь девушек с таким именем много. Время от времени
Приближался день возвращения лже-Армана из поездки. В Париже его ждали второго.
Мэри сказала Жоржу Дарье:
— Пришлите вашего протеже к папе третьего.
Первого числа Люсьен получил от своего друга письмо. Молодой адвокат приглашал его пообедать вместе на следующий день. Люсьен пришел к нему в назначенное время и первым делом спросил:
— Есть новости?
— Да. Вчера я виделся с Мэри Арман. Тебе нужно завтра к десяти утра прийти в особняк на улице Мурильо, сослаться на меня и сказать, что тебе нужно поговорить с госпожой Мэри. Она представит тебя отцу.
— От всей души тебе благодарен, дорогой Жорж. Ты — мой добрый гений.
— Все у нас получится… Я верю и на это рассчитываю… Нынче утром я написал господину Арману письмо… Вот оно.
Люсьен взял письмо и вслух прочел:
« Дорогой господин Арман.
Вы не раз говорили, что были бы рады оказать мне ответную услугу. Сегодня наконец представился случай сделать это: я обращаюсь к вам с просьбой. Письмо вручит вам один из моих друзей по коллежу, выпускник Школы искусств и ремесел, весьма искусный механик и чертежник; но, поскольку в этом мире подобные достоинства не всегда ценят по заслугам, в данный момент мой друг, вследствие постигшего его семью несчастья, если и не сидит без работы, то находится в положении, мало соответствующем его талантам и образованию.
Так что я ходатайствую перед вами о назначении моего друга Люсьена Лабру на должность главного инженера вашего предприятия. Когда вы увидите, как он работает, вы, я уверен, будете очень благодарны мне за сей подарок. А пока, дорогой господин Арман, заранее примите выражения глубокой благодарности.
С неизменным почтением, ваш адвокат
Жорж Дарье».
Люсьен горячо сжал руки друга.
— Спасибо! — взволнованно произнес он.
— Благодарить будешь потом. Положи письмо в конверт, а конверт — в бумажник и завтра в десять утра смело звони в дверь особняка на улице Мурильо.
На следующий день Люсьен одевался с особой тщательностью. Ему хотелось в самом выгодном свете предстать перед дочерью миллионера — вовсе не из соображений кокетства, но желая обрести в ее лице надежного помощника: он знал, что женщины придают внешности огромное значение. Прежде чем уйти, он заглянул к Люси.
— Вы уходите, друг мой? — спросила она.