Лучшее юмористическое фэнтези. Антология
Шрифт:
— Но… из твоих слов следует, что мои «воспоминания» реальны, хотя и не принадлежат мне. Не может же существовать в реальности капитан Пилчард Неунывающий! Или его главный противник Энгельбрехт, Вырождающийся Карлик!
Ее улыбка стала более зловещей, чем шахматная доска в плохо оборудованной операционной.
— О, они вполне реальны. После бесчисленных схваток они решили сойтись в последнем, решающем бою — человек и карлик. Сначала они мерялись взглядами — Пилчард сломался первым. Потом бесстрашно набрали в грудь воздуха и были сброшены в лунный кратер Ненависти. Но Энгельбрехт, уроженец карликовой звезды, даже на Луне оказался настолько тяжелым, что при каждом движении все глубже и глубже погружался в почву, а Пилчард из боязни быть захваченным гравитационным полем противника не осмеливался к нему приблизиться. Они были
Вот почему я выбрала такой путь отмщения. Поскольку Пилчард приходится мне дядей, он спросил, нет ли у меня каких-нибудь идей, как помочь его новоявленному приятелю. У Энгельбрехта возникли трудности с поиском мифологических существ в его части галактики; вероятно, на некоторых планетах их потребляют ради вкусного мяса, вплоть до того, что им грозит полное вымирание. Карлику грозила участь быть выброшенным из Зала Мудрецов Клуба фанатиков-сюрреалистов его родной малой планеты. А этому наказанию должно было предшествовать публичное разоблачение и осуждение, к которому обязаны присоединиться все члены клуба, как друзья, так и враги. Вот почему я превратила тебя не в обычного цыпленка, а в василиска. И ты должен быть польщен: я посоветовала Пилчарду сказать Энгельбрехту, что ты при моем содействии вылупился из Роковых Яиц, описанных Булгаковым. Так что, раз уж ты не стал великим писателем, можешь, по крайней мере, гордиться тем, что стал детищем одного из них.
— О, низкое злодейство! Но я не боюсь, ты сама сказала, что Энгельбрехт слишком тяжел, чтобы двигаться даже на Луне, так что здесь он будет беспомощнее вареной крайней плоти, висящей на крючке в сырой ризнице.
Я понял, что еще нахожусь под влиянием Старка.
— Это осталось в прошлом. Специально ради этой цели Энгельбрехт сел на диету. Сначала он попытался сбросить немного электронов, но, как можно было предположить, по прошествии нескольких дней обнаружил, что его вес не изменился. Тогда он решительно и бесповоротно отказался от углеводов и протонов. После утраты трехсот септильонов последних — а это добрых 300 000 000 000 000 000 000 000 000 атомных единиц массы, — он убедился, что похудел на целый фунт. Согласись, для карлика это не так уж и мало. На прошлой неделе он испытал себя в боксерском поединке и одержал громкую победу над удивительно энергичными напольными часами. Не думаю, что обычный василиск в состоянии причинить ему какое-то зло. Я больше чем уверена, что твой смертоносный взгляд не действует на инопланетян, но на всякий случай купила для него несколько пар контактных линз.
Да что говорить, я только выполняю данное тебе обещание. Я же говорила, что имею определенное влияние в академии и, если ты согласишься помочь в моих планах — а Перевоплощение возможно только при условии согласия со стороны объекта, — я гарантирую, что ты далеко пойдешь! С Энгельбрехтом! Он скоро будет здесь. Если тебе повезет, он появится до того, как Старк начнет вонять.
С этими словами она одной рукой подхватила мою клетку и бросила меня в дверь за своей спиной. Мгновением позже еще дергающееся тело Старка Антонима приземлилось сверху. Я посмотрел вверх и вынужден был тотчас зажмуриться. О, ужас из ужасов! Это был зеркальный зал! Стоило мне на секунду открыть глаза, как я был бы сражен насмерть своим собственным взглядом. Как, спрашивается, оказать сопротивление захватчице, если я был заперт в клетке и не мог смотреть?
Оставалась последняя надежда. Если Энгельбрехт, Пилчард, Химен Саймон и все остальные живут в реальном мире, значит, Усач Спермий и Робин Темное Дерево тоже существуют. Последний едва ли мог бы оказать хоть какую-то помощь; он бесполезен в борьбе против женщины — разве что против нерожденной. [118] Но если это не я получил уродливый шрам от Катерины Мити-Зонс, следовательно, я должен был ожить в памяти скандально безжалостного разбойника Робина. Возможно, в порыве благородства, очарованный и восхищенный нескромным декольте, он мог ее простить, но, добравшись до дома, при первой же попытке побриться, он почти наверняка вернется к присущему ему жестокосердию. А вдруг
118
В буквальном переводе имя героя — «Усы со спермицидом», что обыгрывается также при первом его появлении в тексте. — Прим. ред.
Да, это были поистине куриные мечты.
В этот момент за дверью раздался торжествующий возглас, а потом послышались звуки, точь-в-точь соответствующие ситуации, когда вероломная ведьма страстно целует мужчину с меланхолическими губами Макиавелли и легкой хромотой в бразильском духе.
И с претензией на литературную достоверность.
119
The Deaths of Robin Hood, (2002).
Нина, царица амазонок, хочет этим летом новизны. Ей осточертело озеро Каратис, несмотря на гигантских змей, которых тут прорва. Да и в любом случае с большинством из них она уже боролась. Так что она откупоривает своего божка и шепчет в скляночку:
— Есть какие-нибудь свежие мысли насчет отпуска? Что-то в склянке вздымается, будто грудь.
— Шервудский лес.
— И где бы во всей Скифии это могло быть?
— За ее западным горизонтом. Двигай через Кавказский хребет и вдоль Черноморского побережья так, чтобы Понтийские горы оставались по левую руку. У Византии — резкий поворот направо. Дальше я дороги не знаю. Придется тебе спрашивать. Может, базилевс поспособствует.
Она хмурится и встряхивает склянку.
— Говоришь, это не в Скифии? Хм, оригинально. А что в нем такого особенного, в этом Шервудском лесу?
— Там живет разбойник.
— Да я и так вечно ловлю их и поднимаю на пику! Что-то в склянке будто подавляет смешок.
— Этот разбойник не такой как все. Его зовут Принц воров. Он отнимает у богатых и раздает бедным. Ты очень богата, и он не сможет устоять перед таким искушением. Он бесстрашен и легендарно удачлив. Достойный соперник.
— Ты прав, мой божок! Это уж точно поинтересней, чем возиться с гигантскими змеями. Всё, иду собираться.
Но откуда ты знаешь о таких странных людях и событиях? Ты же день-деньской сидишь взаперти.
— Они мне снятся, госпожа. До того, как ты взяла меня в плен, я был хазарским богом сновидений. Теперь моему народу больше не снятся сны. И они слишком устали, чтобы просто спать.
Нина закупоривает склянку. Она почти возбуждена.
Ноттингемский шериф — негодяй, но он лишь следует приказам, так что это не его вина. Следовать приказам гораздо сложнее, чем следовать проторенной дорогой. Приходится прыгать от инструкции к инструкции, совершенно вслепую, словно с камня на камень в потоке скорпионов, которые, в зависимости от времени года, либо маршируют сомкнутым строем по сухому руслу, либо дрейфуют на широких листьях, но в любом случае переправа не из легких, и всегда кажется, будто следующий камень подастся под ногой и вы полетите вверх тормашками в реку укусов. С ядовитыми притоками.
— Гай Гисборн! А ну-ка подойди сюда!
— Слушаюсь, ваше шерифское высочество!
— Угадай-ка, чем я сейчас занимаюсь. Даю три попытки.
— Хм… своими негодяйскими делами?
— Ну черт возьми! Везет же тебе в эту игру! Молодец, вот возьми-ка, хлебни в награду меда. Короче, у меня проблема: я не могу исполнить эти приказы.
— Король Джон снова попросил вас надеть женское белье?
— Если бы! Нет, Гай, на этот раз положение куда щекотливее. Видишь у меня в руке письмо? Да не в этой руке, не под столом! В другой руке, вот. Под самым твоим носом. Я всегда говорил, что от этих норманнских шлемов с носовыми перекладинами можно заработать косоглазие. Короче, письмо доставили пару минут назад, не спрашивай как, хотя ладно, это был почтовый голубь, и его послал сам император Византии, Исаак Второй Ангел.