Лучшее за год 2005: Мистика, магический реализм, фэнтези
Шрифт:
По пути домой я остановился у круглосуточно открытого ресторанчика и заказал себе омлет с сыром и беконом. У стойки бара сидел Георг Поулиадис, потягивал кофе и наблюдал за телевизионной трансляцией баскетбольного матча.
— Добро пожаловать в мое убежище, — сказал мне Георг.
— Спасибо.
— Как дела дома?
— Что ты имеешь в виду?
— Ты ведь спасаешься?
— Спасаешься — это, пожалуй, слишком сильно сказано, — возразил я.
— Тебе лучше знать, — пожал плечами Георг.
Как правило, я не обсуждаю с учениками свою личную жизнь, но Георг выглядел таким всезнающим, словно имел возможность
— Ого, — прервал меня Георг. — Когда вы в последний раз занимались сексом?
— Мы были на пути к этому, когда началась война.
— Вот в этом и состоит ваша проблема.
— Ты так думаешь?
Омлет на тарелке затвердел и превратился в нечто неопределенное и явно несъедобное. Я поковырял его вилкой.
— Секс, — повторил Георг, словно открывая величайшую тайну бытия. — Секс является причиной появления детей.
Я спросил Георга о его любви к миссис Стародубцевой.
Он поднес ко рту чашку с кофе.
— Любовь — это слишком сильно сказано, — ответил он.
Я поблагодарил его за совет, расплатился за несъеденный ужин и поехал домой. Джейн уже была в постели. Я погладил ее по плечу и спросил, не хочет ли она заняться любовью. Но она притворилась спящей. Она лежала неподвижно, повернув лицо к будильнику, заведенному, чтобы разбудить нас утром и поставить на ноги.
Несколько следующих дней мы с Джейн ходили друг вокруг друга на цыпочках, то вверх, то вниз. Наша армия овладела Сиракузами и двинулась дальше, на Рим и Трою. Я продолжал преподавание в группе для начинающих и в группе для профессионалов. Никто из учеников больше не проявлял желания поиграть в войну, да я бы им этого и не разрешил. Я усвоил полученный урок. Тем не менее появились признаки того, что этот урок еще не закончен. Однажды в полдень я вошел в магазин садового инвентаря, чтобы выразить свое соболезнование детям миссис Аллсоп. Я не встречался с миссис Аллсоп, если не считать ежегодных визитов в ее магазин за семенами травы для грязной заплатки на заднем дворе, которая, несмотря на все мои усилия, так и оставалась грязной заплаткой. И все же я решил, что было бы неплохо выразить сочувствие ее детям. Настали трудные времена, и я считал, что мы должны сплотиться. Мы должны совершать добрые поступки, дать понять окружающим, что относимся к ним по-доброму и с уважением.
Магазин садового инвентаря оказался закрытым. Возвращаясь к своей машине, я заметил миссис Стародубцеву, стоящую на пороге ее магазинчика оптики. Дама размахивала предметом, смахивающим на игрушечный пистолет.
— Ты ведьма! — кричала миссис Стародубцева. — Я тебя убью!
Слово «убью» она произнесла как «куплю».
Я машинально поправил произношение и спросил, что происходит.
— А вы как думали? Война!
Миссис Стародубцева ретировалась в свой магазинчик и вывесила табличку «Закрыто». В тот день в Коммонстоке оказалось очень много закрытых магазинов.
Джейн уже была дома и лежала на диване, прикрыв глаза рукой.
— Все сошли с ума, — сказала она.
Оказалось, что дюжина людей явилась на кладбище и улеглась на автомобильной стоянке. Они утверждали, что убиты, и не желали двигаться с места. Служебный транспорт не мог выехать, и двое похорон пришлось перенести на более позднее время.
— Они были обуты? — спросил я.
— Ты знаешь об этом?
— Мои ученики упоминали о происшествии, — солгал я.
— Они дискредитируют само понятие смерти, — заявила Джейн. — Никакого уважения к тем, у кого действительно есть причина скорбеть.
— Может, у них действительно есть повод для скорби.
Джейн передернуло.
— Извини.
Я погладил ее по руке.
— Мне кажется, что я абсолютно ничего не понимаю.
— Мне тоже.
— Да, но ты к этому привык.
Я не знал, что ей на это ответить, так что предпочел подняться в спальню и лечь. И опять услышал, как работает у себя во дворе Грубер. Я не взглянул, что он делает, просто лежал на спине, смотрел в потолок, на солнечные пятна и тени деревьев с набухшими почками. Может, так и стоит жить: не двигаться, только предполагать, что происходит вокруг, руководствуясь доносящимися извне звуками и изменением освещенности. Конечно, существует еще и проблема пропитания, но, если долго лежать без движения, наверно, можно привыкнуть обходиться без пищи.
Пришел четверг, и вместе с ним занятия в группе разговорного американского языка. Я приехал в школу к четырем часам и стал ждать своих учеников. Никто не пришел. В четверть шестого незнакомый юноша в красной курточке постучал в дверь и спросил, кто заказывал пиццу. Я расплатился и поставил коробку на учительский стол. Может быть, мои ученики зайдут попозже, а может, ее обнаружит кто-нибудь другой, если в школе остался хоть один живой человек.
Позади автомобильной стоянки, в гуще кустарника, миссис Сингх и мисс Барабанович сидели на спине Лизы Михаэльс.
— Снимай туфли, — сказала миссис Сингх, шлепая Лизу сломанной веткой. — Ты убита. Лиза, разувайся!
Мисс Барабанович сняла с ног Лизы беговые туфли, и женщины встали.
— Мы убили ее, — сказала мне миссис Сингх, помахивая оранжевым водяным пистолетом.
Лиза тоже поднялась и попыталась отряхнуть грязь с блузки. Лицо у нее тоже было в грязи и мокрое от слез.
— Что мне теперь делать?
Она посмотрела на меня.
— То, что делают все убитые люди, — ответила миссис Сингх. — Что хочешь, то и делай.
— Могу я п-получить свои туфли?
— Ни в коем случае.
— Пожалуйста, — попросила Лиза.
Миссис Сингх сунула туфли под мышку.
— Пошли, Надя. Мы только что выиграли битву.
Мисс Барабанович оглянулась на Лизу через плечо.
— Ползи, — прошипела она.
Лиза печально посмотрела на свой испорченный костюм, на грязную блузку. Потом опустилась на четвереньки и поползла прочь. Я не находил слов. Она допустила ошибку? Может, надо ее поправить? В конце концов, идея снимать туфли с побежденных принадлежала мне.