Лучшие Друзья 2

Шошина Юлия

Я потрясенно уставилась на нее и, помедлив, кивнула.

– Я сейчас умоюсь и выйду.

Она сдержанно кивнула, а я направилась в ванную. Плеснув в лицо холодной водой, я подняла глаза и посмотрела на себя в зеркало. Под глазами залегли тени, а само лицо осунулось.

Вытеревшись полотенцем, я вышла из ванной и приблизилась к ней, села рядом.

– Каким ты хочешь? – она указала головой на гору лаков, лежащих около нее.

– Ммм… не знаю. Каким лучше? – спросила я, растерявшись.

Она

быстро отложила мятный лак, которым красила свои длинные и красивые ногти, осмотрелась.

Достав из коробочки морковный и желтый, она сказала:

– Эти. Они подойдут под платье.

– Какое еще платье? – не поняла я, забирая у нее лаки.

– Я купить тебе подарок. Мы сегодня идем в ресторан.

Я округлила глаза. Опять подарки? Почувствовав себя неловко, я ответила Гаяне:

– Не нужно было… я же ничего не могу дать тебе взамен.

– И не надо. Ты и так дать мне достаточно, - она подняла голову от ногтей и, немного скованно улыбнувшись, докрасила последний ноготь.

Я почувствовала какое-то умиление от ее слов, но быстро пришла в себя. Как только я уеду от нее, она сразу же забудет про свою дочь еще на девять лет.

Она взяла мою ладонь и принялась пилить мои отвратительные и страшные ногти. Потом нанесла какое-то масло, втерла его в мои пальцы и принялась красить.

– Ты грустишь, - проговорила она, когда молчание затянулось.

Я хотела ответить ей, что это не ее дело, но лишь вздохнула и сказала:

– Нет, я просто устала.

– Парень, - кивнула она, начиная красить большой ноготь. – Я не знать его, но ты заслуживать только хорошего, Кристина.

В груди моей шевельнулось что-то, и я вдруг ляпнула:

– Я встречаюсь с Дани, а меня любит его брат, Егор.

Гаяна, удивленная этой откровенностью, подняла голову и посмотрела на меня.

– Так быть всегда. Братья любят одну девочку. Не зря столько кино есть.

Я усмехнулась. Меня перестал раздражать ее акцент, он казался мне смешным и немного нелепым.

– Я знаю, - со вздохом сказала я.

– А ты любить Егора? – проницательно спросила она, принимаясь за вторую руку.

Я не знала, как ответить. Безусловно, я любила его. Но как парня? Или как друга? Или вообще иначе?

– Да, - наконец ответила я. – Но я не знаю… это сложно. Он был моим другом. И тут…

– Не верю в парня и девушку. То есть, дружба. Не бывает так, - покачала та головой, нанося желтый лак на безымянный палец.

Бывает, - хотелось заспорить мне, но в глубине души, я это понимала.

– Ты путаться, - поняла она, отложив в сторону желтый и снова взяв морковный. – У меня так не быть. Но ты – не я. Ты лучше.

Я потрясенно посмотрела на нее, на мгновение наши глаза пересеклись, и я не выдержала и спросила:

– Почему ты оставила меня тогда?

Гаяна

дернулась, лак вылез за ноготь. Она суетливо схватила салфетку и начала стирать лишнее. Молчание, послужившее мне ответом, привело меня в чувство. Она мне не друг. Она лишь пытается подмазаться. Наверное…

– Я не справилась. Я быть слишком молодой, когда ты родилась. Мне быть семнадцать. Я не умела … не получаться матерью. Испугаться.

Я закусила губу и снова задала вопрос:

– Тогда почему ты вернулась сейчас?

– Я понять, что поступить неверно. Я жалеть. Но ничего не сделать уже. Все сделано раньше. Я думать, что могу исправить это, но ты и так вырасти сильной и красивой. Без меня. Это больно жалить.

Я приоткрыла рот от удивления.

– Но ты же никогда не могла знать, что не можешь быть хорошей матерью. Мне было девять, Гаяна! Я нуждалась в тебе, взрослея. Я старалась не обижаться, думая, что так будет лучше. Папа все сделал за тебя, и я не хотела бы вернуться и все исправить, - хоть это было и жестоко, но правда. Я ни за что бы не вернулась и не исправила бы все это.

– Я знать, - ее глаза не выражали ничего, когда она собрала лаки в сумку и отложила в сторону. Сев по-турецки, она внимательно посмотрела на меня, и тут я увидела. Боль. Сожаление в ее взгляде. – А я бы вернуться. И сделать все от меня зависеть.

Меня прохватил озноб, никак не связанный с прохладой от кондиционера.

– Но мы не вернемся назад.

– Правильно. Поэтому я и вернуться сейчас. Я хотеть попробовать все заново. Спасибо, что дать мне шанс. Это значить много, - ее глаза вдруг увлажнились, и она резко встала, направляясь к себе в комнату.

Я так и осталась сидеть на полу с невысохшими ногтями и совершенно потерянным лицом.

Она надеялась все исправить. А я так и не дала ей шанса. Я просто примирилась с действительностью и считала дни до приезда папы и Валентины. Она пыталась как могла, а я невежественно ее отталкивала.

Внезапно мне стало противно от себя. Иногда я не умею замечать очевидных вещей.

Подскочив с пола, я медленно направилась к ее комнате. Постучав в дверь, я буквально слышала, как колотится мое сердце от страха, и как сжимаются все мои внутренности.

Не получив ответа, я вошла. Гаяна стояла у зеркала, нанося макияж.

– Прости меня, - услышала я свой голос будто издалека. – Я не давала тебе шанс. Я… я отталкивала тебя все это время, хотя могла бы и попытаться.

Ее рука замерла на полпути к глазу. Она слушала.

– Я… я тоже неважная дочь. И не умею общаться с матерью. Но… мы могли бы… попытаться, - каждое слово больно скребло мое горло, но я знала, что должна это сказать.

Моя мать медленно повернула голову и столкнулась с моим взглядом.