Лучшие подруги
Шрифт:
Алиса продолжала хранить молчание, даже когда играла Луизу, Жюстину или Илень-Мигрень (я всегда выбираю роль Трейси). Впрочем, Алиса всегда гораздо спокойнее меня.
Я потеряла покой. Чем страшнее мне внутри, тем озорнее я становлюсь снаружи. Шумнее и шумнее — пока очень злая мама не прибежала в халате вниз.
— Ради всего святого, Джемма, прекрати визжать! Папа пришёл домой после работы только в два часа ночи!
— Я Трейси Бикер, мама, и должна кричать. И топать ногами. И драться. И крутиться, — ответила я и показала, как у меня это получается.
Мама
— Прекрати сейчас же! — и легонько встряхнула меня.
Мама меня никогда не шлёпает, но мне кажется, что ей часто этого хочется. Она закатила глаза и посмотрела на Алису.
— Почему тебе нравится дружить с нашей Джеммой?
— Не знаю, Лиз. Я просто дружу, и всё, — ответила Алиса и залилась слезами.
— Не плачь, моя хорошая! Я не на тебя сержусь!
— Не хочу, чтобы вы сердились на Джемму! — рыдала Алиса.
— Нельзя сказать, что я сильно рассердилась. Просто разволновалась. К сожалению, с Джеммой у нас всегда одно и то же, — пожаловалась мама.
Она грустно потрепала меня по голове:
— Ты только взгляни на себя, Джем! У тебя волосы торчат прямо как ёршик для унитаза.
— Ну пожалуйста, не опускай меня туда вниз головой, мама, — попросила я.
Мама стала вытирать Алисе лицо кухонным полотенцем. Обычно Алиса тихо плачет, слёзы изящно капают с её — розовых щёчек. А сейчас точно случилась протечка: слёзы ручьем, с носа капает, слюни текут… Она прямо подурнела, что было на Алису совсем не похоже.
— Ну пожалуйста, не плачь, Алиса, — сказала я.
Обняла её и сама заревела.
— Ради бога, девочки! Ну не глупите! Я сдаюсь. Нашли из-за чего рыдать!
Она легонько щёлкнула нас обеих по носу полотенцем и пошла наверх в ванную.
Я посмотрела на Алису. Она взглянула на меня. Я громко всхлипнула и вытерла нос тыльной стороной ладони.
— Фу, — сказала Алиса.
Она оторвала кусочек бумажного полотенца и осторожно высморкалась.
— Джем, — прошептала она, тяжело вздохнув, — к сожалению, для слёз есть причина.
— Я так и думала, — ответила я.
Мне показалось, что я стою у дедушки на подоконнике и меня вот-вот столкнут в серую бездну.
— Не знаю, как тебе сказать, — призналась Алиса.
— Просто выплюнь слова, и всё, — посоветовала я, прикоснувшись к её губам и заставляя их двигаться.
Она притворилась, что хочет укусить меня за пальцы.
— У меня не очень хорошо получается плеваться. Не то что у тебя.
(Однажды я стала бесспорным чемпионом в соревновании по самым брызгающим плевкам, которое проводилось на школьной площадке, за велосипедными навесами.)
Мы обе чуть-чуть похихикали, хотя продолжали плакать.
— Хочешь, я скажу за тебя? Ты больше не хочешь быть моей лучшей подругой, — подсказала я.
— Нет, вовсе ! — возразила Алиса с испуганным видом.
— Всё
— Ты мне не действуешь на нервы! Я хочу, чтобы ты была моей лучшей подругой всегда-всегда! Только… только…
— Только что? Что у тебя за Секрет, Алиса? Ну же, ты должна мне рассказать!
— Откуда ты знаешь про секрет?
— Послушай! Мне очень стыдно, и я знаю, что так вести себя неприлично и ты больше не захочешь со мной дружить, но я читала об этом в твоём дневнике. Ну, одну или две строчки. Вчера вечером. Ну, может, я ещё заглянула на предыдущие страницы, но ты ни о каких секретах тогда не писала…
— Хватит, Джем! Кончай бормотать! — воскликнула Алиса и взяла меня за руку. — Я всё равно хочу с тобой дружить. Только не смей больше читать мой дневник, любопытный поросёнок! Но я поклялась маме с папой, что никому не скажу, даже тебе, пока всё не уладится. Но ты всё равно скоро узнаешь. Дело в том, что, кажется, мы переезжаем.
— Ты переезжаешь?
Мне показалось, что самый тугой ремешок в мире расстегнулся и освободил мне живот.
— И это всё?! Ах, Алиса! Всё нормально! Куда ты переезжаешь? Не волнуйся! Даже если это на другом конце города, я попрошу папу отвезти меня к тебе домой на такси — проще простого!
— Мы переезжаем в Шотландию, — сказала Алиса.
— В Шотландию? Да это за сотни километров отсюда!
С таким же успехом она могла бы сказать про Тимбукту или про пустыню Гоби. Или про Марс. Ремешок снова застегнулся, и я с трудом могла дышать.
— Но как же я буду с тобой встречаться?!
— Не знаю, ужасно, да? — сказала Алиса и снова заплакала.
— А как же школа?
— Мне придётся пойти в другую школу, и у меня там не будет знакомых. У меня не будет друзей! — рыдала Алиса.
— Но почему вы уезжаете?
— У папы будет новая работа на шотландской фирме, а мама хочет там жить, потому что мы сможем купить дом побольше. У нас будет огромный сад, и мама говорит, что у меня будут качели и домик на дереве.
— У меня тоже будет дом на дереве, ты же знаешь, когда у папы наконец найдётся время, — сказала я. — Это будет наш дом.
— И у меня дома будут животные, какие захочу.
— Можешь воспитывать со мной Бешеного Лая.
— Мама сказала, что, может быть, у меня будет собственный пони.
Я обомлела:
— Пони!
Всю жизнь о нём мечтала! Когда я была совсем маленькой, я представляла, что держу в руках вожжи, и скакала галопом, изображая, что еду верхом на фантастическом белом коне по имени Бриллиант. Ну вообще-то белых лошадей называют серыми, но Бриллиант был белым как снег, и иногда у него вырастали крылья, как у Пегаса, и мы летали над городом до тех пор, пока не добирались до моря, и там часами скакали галопом, перепрыгивая через волны.