Лучший день в году
Шрифт:
– И его приняли? – недоверчиво покосилась тетя Таня, снова внутренне попеняв себе, что пропустила все самое важное.
– Приняли, куда денутся! А мне велели подождать. Чтобы хоть карточку на Илюху заполнить. Мы же без документов с ним пришли туда.
– И ты ждал?
– Ага!
– Как долго? – тут же встряла Светлана Васильевна, раздосадованная, что в понятом не рассмотрела важного свидетеля.
– Почти до утра, – виновато улыбнулся Хава.
– То есть? – Скептическая улыбка скользнула по ее тонким губам. –
И Хава снова от нее отвернулся к Копылову.
– Понимаешь, начальник, когда я Илюху-то притащил, тому вовсе худо стало. Он начал орать так, что… Короче, они все забегали и про меня забыли. Я к сестричке, а она мне – сиди в углу и не вякай.
– И ты сел в уголок.
– Да, там перед операционной закуток такой. Нет, я сначала на виду сидел, часа два. А потом, когда больничку изнутри заперли, я в уголок перебрался. В уголок перед операционной.
– Операционной? – не понял Копылов.
– Да, Илюху-то прооперировали. Операция шла так долго, что я задремал. А когда проснулся, то уже светает. Операция кончилась давно. Про меня забыли. И тут я такой выбираюсь из угла. Медсестра на вахте как завизжит! – Хава хихикнул. – Перепугалась, короче. Врачи прибежали. Поругались, конечно. Потом начали на Илюху карточку заполнять под мою диктовку. Потом чаю дали и отправили домой.
– Во сколько ушел из больнички, Харитон?
– Вышел где-то около пяти, домой добрался… – Тут Хава со злостью покосился на Свету. – Час назад.
– А что так долго шел?
– Так наряд меня схавал. В отдел повезли, что без документов шляюсь по городу. Думали, гастер. Выясняли. Выясняли, потом штраф выписали и отпустили. Теперь я тут вот.
Копылов тут же вычеркнул его из списка подозреваемых, судя по окоченению тела, голову раскроили Васе Сопуну где-то около полночи. В это время Хава томился перед операционной.
– А что у Ильи-то вырезали? – все же поинтересовался он.
– Желачный пузырь, – авторитетно заявил Хава.
– Не желачный, а желчный, – поправила его тетя Таня. Все время, пока Хава рассказывал, она скорбно качала головой. – Столько пить! Да все подряд!
Светлана молчала, продолжая строчить в протоколе.
– Тут распишитесь, – приказала она понятым, ткнув авторучкой в строчки. И когда дошла очередь до Хавы, предупредила: – Конечно же, вы понимаете, что мы проверим каждое сказанное вами слово!
– Не вопрос, гражданочка начальник, – беззубо оскалился Хава. – Илюху в восьмую палату перевезли из операционной. Небось уже проснулся, жрать хочет…
Жрать, как выразился Хава, Илье вряд ли разрешат еще пару дней, а вот говорить не запретят. Копылов решил навестить его сегодня ближе к вечеру. А сейчас были дела поважнее.
Деда с внуком следовало срочно доставить в отдел для протокольного допроса. Нет, он ничего такого не имел против
– Вы сейчас куда, Александр Иванович? – спросила его Светлана, когда он попросил остановить дежурную машину у одного из проулков, ведущих к его дому, где во дворовой ракушке томилась его машинка.
– Я? – Он удивился. – На адрес мне надо.
– Можно мне с вами?
Пока спрашивала, успела спуститься на ступеньку и, конечно, не видела, как за ее спиной делали огромные глаза опера с водителем. И еще пальцы большие оттопыренными от кулака ей в спину показывали. И еще кое-что, уже для Копылова, добавляли. Последние жестикуляции ему не понравились, и он нахмурился.
– Зачем? – сдвинул он брови, рассматривая носы ее туфель без каблуков.
Двинуться взглядом выше, до кромки ее юбки, он не решился. Она его очень волновала, очень. Если бы тут сейчас был Степка, он сразу бы все понял. И тогда конец! Тогда Степка резво кинулся бы устраивать его личную жизнь, изводя и Светлану и Копылова недвусмысленными намеками. Он бы смущался, смущался, да и отступил бы.
А она его волновала!
– Мне надо кое-что уточнить, – настырно стиснула губы Светлана. – Вы ведь сейчас собираетесь забрать свою машину?
– Да.
– А потом на адрес?
– Так точно. – Он со вздохом мысленно послал всех весельчаков, скалящих зубы Светлане в спину.
– Я с вами, – она спрыгнула на землю с последней ступеньки, громко хлопнула дверью и шагнула следом за ним на тротуар. – У меня к вам несколько вопросов, Александр Иванович.
– Ну что же, – он приглашающее повел рукой в проулок. – Спрашивайте.
Оказалось, она многое поняла из его хмурого молчания.
– Вы ведь не просто так перепугались, что ваш бывший свидетель может оказаться мертвым? – задала она первый вопрос, шагая с ним почти в ногу – широко и споро.
– Да, – кивнул он, краем глаза наблюдая за движением ее коленок.
– Почему?
– Ну…
– Дело же было раскрыто?
– Это было самоубийство.
– Самоубийство?
Она чуть приотстала, видимо с недоумением рассматривая его спину, обтянутую совсем не новой, чуть полинявшей на спине форменной рубашкой.
– Да.
– И кто же этот самоубийца? Ведь то дело восьмилетней давности вас тогда сильно зацепило, я права?
– Да, – Копылов вздохнул. – Сильно зацепило.