Лучший друг старшего брата
Шрифт:
— Погоди, — неожиданно Давид тянет ко мне руку и заправляет за ухо выпавший локон.
Тут же отшатываюсь от него назад, едва сдержавшись от того, чтобы не ударить.
— Ты что творишь?! — от ярости, клокочущей в венах, резко перехожу на «ты».
— Проверяю одну теорию.
— Идиот!
С бешено колотящимся сердцем оборачиваюсь и смотрю на Кадырова. Дверь ВИП-комнаты приоткрыта, и я могу увидеть, как он с кем-то разговаривает на повышенных тонах, расхаживая по коридору. Говорит жестко, порывисто и зло.
Он встречается со мной взглядом, на миг его глаза теплеют, но тут же прищуриваются, и Тимур что-то рычит в трубку.
За спиной хмыкает Давид, привлекая мое внимание.
— Чем дальше, тем все интересней, все забавней…
— Ты о чем?
— О том, что мой друг дико тебя ревнует в этот момент. Бесится, вот и орет на кого-то. Ты не знала, что Тим — жуткий ревнивец и собственник?
— Не похоже, что он ревнует. Он занят, у него очень много работы, — снова поворачиваюсь и смотрю на Тимура, и опять натыкаюсь на стальной ледяной взгляд.
— Поверь, не был бы я его другом, меня бы уже выносила отсюда охрана. А, учитывая, что он пришел с девушкой впервые за очень много лет… Я — покойник.
Я злюсь на Давида. Он говорит какими-то загадками, намекая на прошлое Кадырова и какую-то личную тайну, но при этом не дает и намека, в какую сторону мне думать.
Но я не успеваю задать ему ни одного вопроса, как Тимур оказывается сзади и кладет ладони мне на плечи, ощутимо сдавливая. Настолько, что, уверена, завтра утром там будут синяки.
Действительно так ревнует?!
— Слава не приедет?
— Не знаю, — пожимает плечами Давид, — час назад писал, что какой-то головняк в офисе, задерживается. Больше не звонил.
— Ясно. Сегодня у меня нет времени его ждать. Передай, пусть наберет.
— Договорились.
Мужчины обмениваются рукопожатиями, Тимур кладет ладонь мне на талию, притягивая к себе и буквально вдавливая ладонь в мое тело. Я ахаю от силы, и Кадыров немного ослабляет хватку, но все равно уверенно и крепко держит меня рядом.
— На свадьбу-то позовете? — летит насмешливое нам в спину.
Тимур, недолго думая, рявкает и отправляет Давида по анатомическому адресу, тянет меня за собой и с силой хлопает дверью ВИП-комнаты.
Мы молча идем на парковку, и Тимур помогает мне сесть на пассажирское кресло. Также молча обходит автомобиль и садится, но не спешит трогаться.
— Ты злишься, — осторожно замечаю, глядя, как он сжимает с силой руль. — Поверь, я не сделала ничего…
— Не на тебя, девочка.
— Кто такой этот Давид? И почему он себе позволяет так себя вести? Он меня пугает.
Тимур смотрит строго вперед через лобовое стекло и не торопится отвечать.
— Давид — чеченец, он многих пугает. Он и Слава — его сегодня не было — не только мой партнер по бизнесу, но и моя семья.
От шока я открываю и закрываю рот, не веря в услышанное.
— Давид —
— Не единокровный, маленькая, — усмехается Тимур, поворачиваясь и внезапно нежно проведя костяшками пальцев по моей щеке. — Я вырос на улице, и через очень многое с ними прошел, некоторые вещи хотел бы навсегда стереть из памяти. Как раз после такого люди и становятся гораздо ближе, чем родные братья.
Я опускаю глаза на свои ладони и крепко стискиваю их. Представляю маленького черноглазого мальчика, уже в таком нежном возрасте серьезного. Мальчика, которому не хватало любви, ласки, заботы, и он должен был выживать, бороться за свою жизнь каждый день, чтобы проснуться завтра.
Картинка встает ярко, в деталях, и слезы сами непроизвольно катятся из глаз. Хочется обнять, прижать к себе Тимура и отдать всю ту любовь, что есть в моем сердце, все то тепло, которое он заслужил.
— Не плачь, маленькая, — Кадыров мягко берет меня за подбородок и поворачивает к себе. Стирает слезы большими пальцами и нежно целует. — Все уже позади. Я благодарен жизни за этот опыт.
— Так не должно быть…
— Но так бывает. Это жизнь, детка. Это нужно просто принять.
Неожиданная мысль приходит в голову, и я вздрагиваю в испуге. Но не могу не спросить.
— Ты говорил, что тебе пришлось пройти через очень многое…
Глаза Тимура опасно темнеют, становятся жестче. Я буквально кожей чувствую напряжение в салоне, но стараюсь не обращать на это внимания.
— Тебе приходилось… убивать?
Кадыров молча сверлит меня темным взглядом. Я понимаю, что ступила на опасную дорожку, когда на его лице снова появляется непроницаемая равнодушная маска. Теперь я точно знаю, что это его защитная реакция.
— Да.
Я открываю рот, но Тимур жестко и категорично перебивает:
— Достаточно, Эмма. Это как раз одна из тех вещей, о которых я предпочел бы забыть. Но воспоминания возвращаются каждый день. Поэтому попрошу: не надо.
Я согласно киваю, ошарашенная услышанным. Господи, что же пришлось пережить Тимуру?! За что?!
— Можно еще один вопрос? Не об этом, нет! — спешу успокоить.
— Спрашивай.
— Роберт сказал, что ты — его лучший друг, тогда почему я тебя не видела раньше?
Но, кажется я сделала еще хуже. Тимур снова сжимает кулаки, а в его глазах на несколько мгновений мелькает такая бездна боли, что, кажется, и я сама ее ощущаю. Так хочется в такой момент прижаться к нему, обнять, сказать, что я рядом, и забрать его боль. Потому что что-то мне подсказывает, в его жизни ее было немало.
— Мы познакомились с Робертом в университете, общались, у нас было поначалу общее дело. Потом… в моей жизни случились некоторые события, и я уехал на несколько лет из страны. Вернулся не так давно, и снова начал свое дело. Почти с нуля.