Лучший экипаж Солнечной. Саботажник. У Билли есть хреновина
Шрифт:
– Туалет, считайте, есть, снимем с грузовика. Остальное сейчас доставим, господин майор, сэр!
– Просто Айвен.
Я осмотрелся. Мне очень не хотелось втягивать местных в склоку внутри ОВС, но было устойчивое ощущение, что то ли Сара замешкается, то ли Мастерс поддаст газу. На борту его галоши десяток техников и столько же бойцов охраны. Охрана чисто номинальная, Мастерс и Павловски сами по себе оружие массового поражения. Но именно оружие. Глушить, распугивать, топтать – вот их амплуа. Они не умеют, да и не хотят работать с
А подцепить тарелку с крыши Мастерс может только зависнув над ней.
Копы уже обнесли дом желтой лентой на колышках. Я подошел к лейтенанту.
– Если я подниму над домом гражданскую технику, не вмешивайся. Стой, где стоишь. Никого не слушай. Всех посылай к черту. Это твой город, твои люди, твоя девочка. Военные, даже ОВС, ничего не могут с тобой сделать. Пусть сначала обращаются в суд. Да, и эта красивая летающая тарелка, совсем новенькая, с минимальным пробегом, она тоже твоя, осознал?
Лейтенант кивал, как заведенный. У меня не было времени и сил убеждать – я давил.
На крыльце тяжело дышала Кларисса. Идиот Билли хотел ее так, что об него можно было зажигать бенгальские огни. Я вернулся к «тэшке».
– Меня беспокоит атмосфера внутри тарелки, – сказал Билли. – У них воздух близкий к нашему, но все–таки… Хочешь, сниму с машины запасной регенератор и «дыхалку»? Это мне на полчаса возни.
– Думал, тебя волнует совсем другое, сексуальный ты наш.
– Я разносторонняя натура, хлоп твою железку.
– Давай помогу крутить болты.
И мы полезли выламывать из красненькой систему аварийного жизнеобеспечения. На четверть часа я с удовольствием отключился от сумасшествия, творившегося вокруг.
Потом меня деликатно похлопали по заднице.
– М–м? – спросил я, высовываясь из недр машины. В зубах у меня был силовой кабель.
– Иван, это все серьезно? – спросила Вера. – Она в своем уме? А ты не перегрелся на болоте?
Выглядела миссис Сэйер крайне агрессивно, я сразу вспомнил нашу первую встречу.
– У тебя на крыше запаркована летающая тарелка с семью инопланетянами внутри, – сказал я сухо. – А твою дочь хотят запереть в «Ангаре–18». Если очень попросишь, запрут вместе с тобой. Это тупиковое решение для всех, но очень удобное и относительно безопасное. Сара поплачет немного, потом смирится. Тебе будет скучно, но ты привыкнешь.
– Продолжай, – сказала Вера.
С ума сойти, она хотела дать мне по морде. Заполучив обратно дочь, она заметно переменилась. Ее мирок снова обрел некую стабильность, и единственное, что надо было устранить – проблему выбора.
– Ни один простой человек не справится с управлением этой штукой. Он сойдет с ума, заняв место пилота. Я бы попробовал, но мне страшно, честно скажу. А Сара разобралась со всем играючи. Уверен, она запросто смотается туда и обратно.
–
– Туда – это туда! – сообщил из машины Билли.
– Вера, ты одиннадцать лет делала все для того, чтобы девочка росла счастливой. В чем проблема теперь? Место, куда она собралась, вряд ли опаснее болота.
– Ты не терял ребенка, – сказала Вера. – Тебе не понять. Хотя… Будь ты проклят, Иван. Ты все понимаешь. Твой взгляд у меня внутри. Не знаю, как, но ты чувствуешь то же, что и я. И все равно толкаешь Сару на это безумие? Надеешься, она сделает то, чего не смог ты?! Астронавт… Ты не вернешь мне Сару второй раз. Тебе нет дороги туда, куда ты ее посылаешь.
Вера крепко схватила меня за отвороты комбинезона и встряхнула, как куклу. Она не знала, то ли пожалеть меня, то ли возненавидеть. То ли поцеловать, то ли убить.
– Это подло, Ваня, – сказала она.
Повернулась и ушла в дом.
– Сосем бензин? – предположил Билли.
Я отшвырнул кабель и сел на истоптанную траву. Закрыл глаза. Подумал о людях вокруг. Прислушался к ним. Ничего удивительного, все они хотели, чтобы Сара улетела. Это же такое событие… Такое… Такое!
Это же не их дочь.
Подумаешь, делов–то, села в тарелку и двинула по Вселенной. Смоталась–вернулась. Привезла сувениров… Три человека здесь смотрели на проблему трезво. Я, Билли и Вера. Билли за девочку переживал, но ему было слишком интересно, чем все кончится. Он бы собственную маму посадил в тарелку. И я тоже. Мы готовы были драться за дорогу к звездам практически любой ценой. Свобода и открытая перспектива для всего человечества стоила в наших глазах самых невероятных жертв. И у нас были личные счеты с хозяевами Вселенной.
Но рискнули бы мы своими детьми? А? В каком бы тесном контакте мы ни пребывали с Сарой – не наша она дочь.
Как верно сказал Джонсон, чтоб он сдох, «родишь – осознаешь».
– Хочешь, я на Веру надавлю? – предложил Билли. – Легонько. Даже не надавлю, только стабилизирую ее психику.
– И не думай. Потеряешь друга. Крути гайки.
– Я просто спросил, – надулся Билли.
– Пусть все идет, как идет. Это судьба, осознал?
– О–о, вот и русские заморочки начались! – Билли фыркнул. – Судьба, фатум, рок… Рок–н–ролл! Иди сюда, Достоевский, хлоп твою железку, дерни провод, у меня руки заняты.
Я дернул провод, не сходя с места. Встал, сделал пару шагов к крыльцу. Вернулся. Толпа возле дома заволновалась. Не понимая, отчего, толпа боялась меня. К дому Сэйеров стянулось уже человек пятьсот. Я мог обратить их в бегство одним взглядом.
Через «полицейскую линию» перелез Харт. За ним несколько мужчин несли коробки и фляги.
– Готово, Айвен.
– Вон лестница, закиньте барахло на крышу. Кларисса, пропусти их, пожалуйста!
В доме было тихо. Сара, отмытая и расчесанная, уплетала за обе щеки сытный обед. Вера молча смотрела, как девочка ест.