Лучший экипаж Солнечной. Саботажник. У Билли есть хреновина
Шрифт:
– Почему вы тогда в легкой форме? – заметил Эндрю.
– Вы много вопросов задаете, лейтенант. Между прочим, вы так и не ответили, успеем мы затормозить или нет.
– Зависит от скорости. Да вы не волнуйтесь, если Баскин в курсе, что мы потеряли управление, он подгонит сюда пару бэттлшипов и подцепит «Декард» за бустерный крепеж. Конечно, наша «баржа», как вы изволили выразиться, тяжелая, но у бэттлшипов хорошая тяга.
Главврач неожиданно встал и принялся нервно ходить туда–сюда по каюте.
– У нас нет связи с Баскиным, – признался
– Поздравляю, – сказал Эндрю. – Тогда нам pizdets.
– Что? – не понял русского слова капитан.
– Эх, пехота… Ты не на поверхности, – объяснил Эндрю. – Любой групповой маневр в пространстве идет по заранее отработанной схеме. Этих схем миллион, на любой случай жизни. Если военное положение объявлено, значит, эскадра уже отрабатывает какую–то схему. Дежурный навигатор заряжает ее в ходовой процессор, и дальше судно пилит на автопилоте. Сохраняя радиомолчание, между прочим. Конечно, другие суда активно маневрируют. Но «Декарда» это не касается. Наше дело идти к заранее намеченной точке выброски. Ясно?
– И что, вводных никаких больше не будет? – осторожно спросил капитан.
– Слушайте, капитан, вы кто такой вообще? – удивился Эндрю. – Интендант какой–нибудь? То–то я смотрю, вы к складам жметесь…
– Я начальник разведки полка!!! – заорал капитан, покрываясь красными пятнами. – Отвечать мне!!!
– Что–то капрал ваш куда–то запропастился, – заметил Эндрю самым что ни на есть мирным тоном.
– Сволочь русская! – капитан грохнул по столу кулаком. – Отвечать! Будет связь или нет?!
– В ближайшие часы точно не будет. Повторяю, мы сейчас эскадре не нужны. Мы же не дестроер, мы, как вы правильно заметили, «баржа». Нам спешить некуда, Баскин должен сначала отстреляться по поверхности.
– Но штаб эскадры должен контролировать наше положение, – заметил капитан, сбавляя тон.
– А он и контролирует. «Декард» сейчас движется? Движется. Ускорения нет? Нет. Значит, так и надо. Мы же на автопилоте. А три часа – это пустяк. Им и в голову не придет, что у нас тут нелады. Вы лучше надевайте свою броню, мужики. Ходовой процессор может в любой момент дать полную тягу.
– Вы разрешите мне уйти? – тут же спросил главврач.
– Убирайтесь! – рявкнул капитан. – И посмотрите, что там. Пришлите назад этого кретина, в конце концов!
– Вы меня собираетесь вести в ходовую рубку или как? – спросил Эндрю. – Не исключено, что у нас времени в обрез.
– Мы… – начал было капитан, но договорить не успел.
Каюту потряс мощнейший взрыв. Кресло, в котором был Эндрю, сорвалось с креплений и вместе с седоком шмякнулось о стену.
Когда Эндрю пришел в себя, первым, что он увидел сквозь застилающий глаза туман, оказалась унылая физиономия главврача.
– Здрасте, доктор, – сказал Эндрю. – А что это вы тут?..
– Лежите, не двигайтесь.
– А когда была первая? – удивился Эндрю. – Что происходит? В нас попали?
– Попали, не сомневайтесь. В вас, лейтенант, попали точно.
– Не помню, – вздохнул Эндрю. – Война, что ли? Гадость какая…
Тут доктора отодвинули, и в поле зрения возникли какие–то полузнакомые ухмыляющиеся морды.
– Ну, ты везунчик, лейтенант! Поздравляем с днем рождения! Считай, у тебя жизнь заново начинается…
– Я знаю, что у меня начинается, – сказал Эндрю сварливо. – Динамическая невралгия на почве серьезной подрывной контузии, вот что у меня начинается. Вы лучше, мужики, отойдите – а то еще сблюю…
– Похоже, он совсем не рад нас видеть, – заметила одна из морд.
– А от этой, как ее… нервалгии – что, на самом деле блевать тянет?
– Меня от твоей рожи блевать тянет. Пойди умойся, подрывник хренов. Эй, лейтенант, гляди, сколько пальцев?
– Восемь, – сказал Эндрю. Зрение нормализовалось, но чувствовал он себя по–прежнему хуже некуда. Кроме того, он совершенно не понимал, где находится и что творится вокруг. Особенно его беспокоило присутствие вооруженных десантников, возбужденных и с ног до головы вымазанных в саже. А у сержанта, который разговаривал с Эндрю, на щеке запеклась кровь.
– Не свисти. Один палец. Ты меня узнаешь? Я сержант Вайль, из разведки. Помнишь?
– Ты случаем не тот Вайль, который второго навигатора в унитазе топил?
– Он самый! – обрадовался сержант. – Ну, уже легче. Тебя как, на самом деле тошнит? Голова кружится?
– А голова – это где?
– Между ног. Господа, по–моему, он в порядке. Доктор, что скажете, можно ему шевелиться?
– Если жить надоело – пожалуйста.
– Что за похоронные настроения, доктор?! Вас, кажется, еще не убили.
– Сейчас не убили – потом убьете, – сообщил врач ледяным тоном.
– Слушай, ты, зараза, – вмешался кто–то. – Если лейтенант помрет, ты в натуре будешь не жилец. Так что давай, не выдрючивайся, а ставь его на ноги.
– Я сделал все необходимые инъекции, – произнес врач подчеркнуто спокойным голосом. – Лучше, чем сейчас, в ближайшее время ему не будет.
– Хреново, – заключил сержант. – Ладно, главное, чтоб не загнулся. Лейтенант, мы тебе сейчас носилки изобразим, так что все будет ОК. Ты лежи, отдыхай. Ну, куда мы его…
– Мужики, а мужики? – позвал Эндрю. – Что творится, а?
– Да сам не пойму, – коротко ответил сержант. – Так, господа, взяли!
Эндрю осторожно приподняли и уложили на что–то жесткое. Судя по всему, это была крышка стола.
– Что значит – «сам не пойму»? – спросил Эндрю. Импровизированные носилки выволокли в коридор, и глазам Вернера открылся изувеченный потолок. Обшивка вся была в оплавленных дырах, и сквозь них просвечивали коммуникации.
– Ну, как–то все по–дурацки вышло, – начал объяснять сержант. – Ваш старпом часом не гомик был?