Лучший экипаж Солнечной. Саботажник. У Билли есть хреновина
Шрифт:
Впереди сержант Вайль отдавал вполголоса распоряжения. Видимо, какие–то остатки дисциплины у пехоты сохранились. Разумеется, перебив офицеров, десантники из войска мгновенно превратились в банду, но выживать–то этой банде все равно было нужно.
Эндрю, глядя под ноги, высматривал технические люки. Но все крышки, как назло, были закрыты, да еще и заблокированы.
– Эй, осторожнее! – сказали впереди. – Тут дырочка небольшая.
– Ничего себе дырочка! Говорили же, чтоб без гранат…
– Да это не
– Все–таки, господа, не умеем мы стрелять.
– Точно. Ну–ка, по стеночке. Вправо принять!
По одному десантники начали огибать зияющую в полу дыру с оплавленными краями.
– Ого! Насквозь! Провалиться можно, – с уважением сказал рядовой, шедший перед Вернером. И Эндрю схватился за эти слова, как утопающий за соломинку. Он не стал примериваться и рассчитывать. А просто, обходя дыру, сделал шаг влево.
Он бы сейчас полжизни отдал за спецкостюм, в котором можно рушиться хоть с развалин Эйфелевой башни.
– Стоять!!! – заорал Банни. Как будто Вернер мог его послушаться и затормозить в падении.
Эндрю пролетел три с половиной метра и, если бы не эластичный пол, наверняка что–нибудь сломал бы себе или вывихнул. Удар был такой силы, что душа у него оказалась буквально в пятках, и он чуть снова не потерял сознание. Упал на четвереньки и, не утруждаясь встать, галопом поскакал вперед.
Сзади с шипением грохнуло и полетели брызги.
– Не стрелять! – заорал Вайль. – Банни, мудак, отставить! За ним, идиот!
Посреди коридора ни к селу ни к городу развлекалась парочка – оба голые и тоже, как Вернер, на четырех костях. Бронекостюмы и оружие валялись рядом. Эндрю с низкого старта любовников перепрыгнул и тут же увидел вожделенный люк.
– Вот это да! – сказала женщина, поворачивая голову и крепче упираясь в пол, чтобы не так трясло и было лучше видно. – Офицерик! Живой! А хорошенький…
Мужчина на происходящее никак не отреагировал. Он был занят.
Эндрю рванул на себя крышку люка, сел и забросил ноги внутрь.
Сзади опять грохнуло, на этот раз без шипения, зато с оглушительным матом. Это совершил жесткую посадку капрал Банни.
– Лежать, суки! – заорал он любовникам. – Застрелю, мать вашу!
Эндрю провалился в люк, привычно встал ногами на перекладину тросового лифта, одной рукой взялся за поручень управляющей насадки, а второй потянул на себя тяжелую крышку, чтобы задраить ее изнутри. Раненую конечность пронзила боль, и Эндрю вскрикнул, но поручня не выпустил. Не хватало еще сорваться и застрять в шахте.
– Да не стреляй же ты, кретин! – командовал сверху Вайль. – Лови его! Лови!
Крышка люка захлопнулась, и в технической шахте наступила ватная тишина. Эндрю до упора повернул задрайки, нажал клавишу на поручне, и лифт рванул его вверх.
Теперь у него было преимущество. Десантники
Над головой ехал низкий потолок. Эндрю был сейчас между двумя стенками гигантской матрешки. Та, на которой он стоял, двигалась, та, в которую собирался залезть, – уже нет. Гравитация в переходном секторе была от силы в треть земной. Головокружение усилилось.
Эндрю, прижимая к животу больную руку и тяжело хромая на обе ноги, подбежал к посту техконтроля. Достал аптечку, вколол себе обезболивающее, проглотил несколько тонизирующих пилюль и наспех перевязал руку. Быстро влез в спецкостюм и нацепил инструментальный нагрудник. Действовал он вполне осмысленно, но как в тумане.
Над головой проплыл люк. Эндрю злорадно подумал, как здоровенные тяжеловооруженные десантники будут проклинать его, ползая по таким катакомбам, и побежал догонять уходящую крышку. Для него–то перемещения таракана по щелям были делом привычным и даже занимательным. Рашен по этому поводу однажды заметил, что каждый техник ежедневно рождается заново, выбираясь по узким каналам из тьмы на свет. А значит, такой выбор профессии обусловлен бессознательным желанием вернуться обратно к маме в живот и там навеки спрятаться.
Это было очень давно, Рашена тогда еще звали капитан Успенский. «Если судить по количеству закоулков, наши коммуникации скорее похожи на кишечник! – ответил ему Эндрю. – Значит, и мечтают технари не прятаться, а летать. Хотя бы сверху вниз». Народ дико заржал. «Сам признался! – выдавил Фокс, совсем еще молодой и вовсе не толстый стрелок. – Сам признался, что техники говно!» – «Тогда не стой внизу, когда я летаю», – парировал Эндрю и полез на потолок работать. Фокс начал в притворном ужасе метаться по рубке, а Рашен с умилением смотрел на свой экипаж и приговаривал: «Эх, детишки… Вырасту большой, своих таких же нарожаю». Через месяц Фокс уехал вниз на переподготовку. А еще через месяц на траверзе Юпитера «Фон Рей» по глупости напоролся на марсианский бэттлшип «Энтерпрайз».
Эндрю висел в разгруженной зоне и остервенело резал провода, а перед глазами у него стояли лица друзей. Больше всего он хотел бы оказаться сейчас рядом с этими людьми. Не потому, что Рашен любой конфликт на борту гасил в зародыше. Хотя Эндрю не сомневался, что его учитель загнал бы десантников обратно в казармы одним взглядом. Да он и проделывал такие номера, стоя дежурным на наземных базах. Уважали его весьма, а боялись еще больше.
Нет, Эндрю хотел поближе к Рашену, потому что тот мог бы сейчас положить руку ему на плечо и сказать: «Andrey, ты все делаешь правильно».