Лучший ингредиент любого зелья - это огневиски
Шрифт:
— Слушай, а где у тебя тут туалет? — она встала, пошатываясь от неприятного ощущения в ногах, которые затекли.
— В доме на втором этаже, ты там была, — он попытался звучать невинно, но Гермиону мгновенно бросило в жар от мысли, что это действительно так. — Тебя проводить?
— Н-н-нет, — на слабых ногах она почти побежала в дом, надеясь найти в нем укрытие от хозяина. С колотящимся сердцем поднялась по лестнице, прошла по коридору. В спальню, в которой была.
Она почти бегом влетела в ванную, стараясь не смотреть на кровать, и захлопнула дверь. Потом для верности произнесла заклинание, чтобы дверь невозможно было открыть снаружи.
Гермиона нацелила палочку себе в солнечное сплетение и произнесла Отрезвляющее заклятие.
Несколько минут она сидела на унитазе, приходя в себя. Голова прояснилась немного, сердце подуспокоилось. Такого позорного побега ее гриффиндорская честь вынести не могла. Она практически требовала у волшебницы, чтобы та вышла с высокоподнятой головой и доказала егерю, что она не боится его. Подбодрив себя, Гермиона сняла заклятие с двери и решительно положила руку на ручку.
В этот момент она вспомнила, как тогда егерь принес ее трусики, которые высушил заклинанием и все то, что было до. Герми бездумно закусила губу почти до крови. Столько времени она избегала этих воспоминаний, и вот они догнали ее здесь. За этой дверью, где они… Низ живота предательски потянуло. Чертово зелье, чертов егерь!
Как ей теперь спустится вниз, хотя бы до сахарницы, чтобы он ей открыл путь? Ах, да. Герми опять направила палочку себе в живот, намного ниже пупка и стала произносить Охлаждающее кровь заклинание. Она отчаянно шептала его, но чувство холода и одиночества, которое должно было ее поглотить, не нарастало. Оно впивалось холодной иголочкой в ее естество и тут же плавилось под жаром огнем объятого тела. Гермиона не сдавалась, произнося заклинание вновь и вновь.
— Ты там норм? Тебя нет уже полчаса, — прозвучал голос егеря из-за двери.
Вот и все. Она чуть было не застонала от обиды.
— Все в порядке, — стараясь звучать нормально, сказала она. — Я сейчас спущусь.
— Хорошо, — она услышала, как Скабиор идет по лестнице вниз. Гермиона глубоко выдохнула. Итак, она закрылась в туалете от мужика. Героиня войны.
Со вздохом она открыла дверь, его не было в комнате. Девушка достаточно решительно стала спускаться вниз. Ее сумочка осталась на валуне, ее надо было забрать. Гермиона вышла на террасу и увидела, что егерь сидит там же и созерцает звезды, запрокинув голову вверх. Длинные растрепанные волосы волочились по камню, она почти физически подавила желание потрогать их.
Грейнджер села рядом, стараясь унять бешено колотящееся сердце, она гриффиндорка и не боится какого-то мертвого егеря.
— Открой аппарацию, пожалуйста, — как можно более нейтрально сказала Грейнджер. Скабиор кивнул и акцио притянул к себе сахарницу.
— Хочешь научу? — он игриво посмотрел на нее. Гермиона уставилась на него. Фактически он давал ей ключ от его дома. Зачем? Впрочем, знать такое сложное заклинание она, конечно же, хотела, поэтому энергично кивнула.
Он в воздухе нарисовал палочкой витиеватую руну, сделав движение рукой над сахарницей и сопроводив его заклинанием:
— Salvare — это на закрытие. На отмену финита не работает, надо говорить Apertio!
Скабиор переместил горящую
Когда Гермиона решила, что повторяет руну идеально, то она повернулась к сахарнице, что стояла между ними на пледе. Она вопросительно глянула на егеря, тот кивнул. Уверенным росчерком палочки Грейнджер начертила руну и воскликнула: Apertio!
Захваченная азартом, она вызвала Патронуса- выдру и наказала ей отлететь так далеко, как она только могла. Выдра полетела над озером, серебристым призраком на фоне звездного неба.
— Телесный патронус? — егерь был изумлен. Он с уважением посмотрел на ведьму. Гермиона неотрывно наблюдала за выдрой, которая взмывала все выше и выше, удаляясь от них. Пока ее лапки не уперлись в невидимое препятствие.
— Черт! — выругалась Герми. Значит что-то она сделала не так.
— Давай еще раз! — подбодрил ее Скабиор.
Гермиона уселась поудобнее и приготовилась чертить руну. Когда она подняла палочку, то почувствовала его руку на своей. Егерь приобнял со спины и уверенно направлял ее, повторяя правильные контуры руны. Если бы так сделал кто-то из ее друзей, то она непременно бы разозлилась и отвергла помощь, но чертов Скабиор сделал это так естественно, как будто он имел на то полное право. У нее не нашлось сил возразить, поэтому Герми сосредоточилась на черчении, чтобы не обращать внимания на него близость. Она чувствовала тепло его тела, каждый волосок на загривке встал дыбом и бил тревогу, ощущая его дыхание. Они почти дорисовали руну, когда она услышала, что егерь шепнул ей на ухо слова заклинания. С трудом подавив дрожь, она собралась.
— Apertio! — крикнула ведьма. Серебристая выдра перестала натыкаться на барьер и продолжила свой полет. Гермиона радостно выдохнула, она сама открыла аппарацию! Вот только уходить ей теперь никуда не хотелось. Она замерла, не в силах пошевелиться, только самым спинным мозгом, чуя его присутствие.
Егерь отодвинулся.
— Молодец, со второго раза получилось. Я тут, помнится, вначале застрял на несколько дней и не мог выйти, — засмеялся он, поднимая бокал с пледа. Гермиона не среагировала, она так и сидела, чуть сгорбившись и прикрыв глаза.
Егерь хотел было уже сделать глоток скотча, как она порывисто повернулась к нему и вырвала бокал из его руки. Махом опустошила содержимое полностью. Скабиор еще успел бросить на нее ошалелый взгляд, как вдруг Гермиона Грейджер села к нему на ноги боком и набросилась на него с поцелуем. Противиться он, конечно, не стал.
Ведьма, дошедшая до точки кипения, почти яростно целовала его, с силой прижимаясь к горячему телу егеря. Тот отвечал не менее пылко, перехватив инициативу. Она зарылась руками в его жесткие длинные волосы, которые так хотела потрогать, и наслаждалась ощущением его злых губ на своих, мягких и податливых. Его рук на своем теле, оставлявших на коже огненные следы, еще больше распаляя ее несчастную физическую оболочку. Скотч, вишневый дым и раскаленная ваниль — все эти запахи, как обычно, обрушились на них, но девушка больше не сопротивлялась.