Лучший ингредиент любого зелья - это огневиски

BloodyNun

Егерь беспечно плескался, то погружаясь под воду, то выныривая. Мокрая красная прядь прилипла ко лбу, а остальная масса волос следовала за ним по поверхности воды. Гермиона подплыла поближе, впрочем, стараясь не приближаться очень уж, и бросила робкий взгляд на него. О, борода Мерлина! Его губы распухли от поцелуев, тогда что у нее с лицом?

Герми чуть погрузила свой рот в холодную воду, надеясь, что она поможет снять припухлость, потому что теперь начала чувствовать, как губы горят и саднят, он ведь ее укусил, подлец, и не один раз. Судя по быстро разгорающемуся рассвету, время было около четырех часов

утра, скоро ей надо быть дома у родителей. Надо привести себя в порядок.

— Не замерзла? — спросил такой заботливый егерь. Гермиона поспешно ответила, однако забыв поднять лицо из воды, она просто пустила несколько пузырей. Скабиор многозначительно глянул на нее и засмеялся, протянув к ней руку. Гермиона отпрянула назад.

— В такой воде, я даже при всем желании, абсолютно безопасен, — оскалился он, заставляя ее вспыхнуть. Он-таки еще раз постарался коснуться ее, Гермиона не стала отплывать, полагаясь на его честность. Егерь притянул ее к себе, и ей ничего не оставалось, кроме как положить руки на его плечи. Она скосила глаза на левую сторону его шеи, где продолжалась татуировка. Черные неровные штрихи сливались в ощеренную морду волка, в разверстой пасти которого тонуло черное же солнце. Скабиор проследил ее взгляд.

— Рагнерек. Гибель богов. Фенрир обожал нордический пафос, — усмехаясь сказал егерь, а потом накрыл ее губы своими.

Глава 12, в которой белое и мокрое

Гермиона плохо помнила, как выбралась из озера, как попрощалась с егерем. Она нашла себя сидящей на кровати дома у родителей, в своей девичьей комнате. В руках оказалась склянка с укрепляющим зельем, которую егерь успел ей всучить непонятно зачем. Она выпила содержимое, не особо разбирая причины.

Привычно наложив на себя Дезиллюминационные чары, дабы никого не разбудить, она отправилась в душ. Стоя под теплыми струями маггловского водопровода, ГермионаГрейнджер держала свою голову максимально пустой, хоть всю жизнь придерживалась противоположной практики. Сейчас мысли причиняли ей боль, а мягкое скольжение воды по коже — нет. Ведьма просто отдалась этим ласковым ощущениям, подставляя теплым струям лицо и грудь.

Насытившись водными процедурами, она вышла из кабинки, завернувшись в своё любимое домашнее лавандовое полотенце. Ведьма обреченно подошла к зеркалу и резко вскинула глаза, чтобы увидеть, кем же она стала теперь.

Гермиона смотрела на нее в ответ несчастными глазами. Ее губы все еще были чуть припухлыми, на нижней проглядывал небольшой синячок, который она тут же и залечила. Еще пару фиолетовых пятен она нашла у себя на шее. И на правой груди. Девушка с раздражением зачаровала все следы пребывания егеря на своем теле и дала себе зарок — никогда не сосаться с оборотнем перед полнолунием. Не то, чтобы она собиралась это повторять, но… Легкая улыбка тронула ее губы, а затем выцвела.

Как же низко она пала. Гермиона крепко зажмурилась, чтобы не дать волю уже подступившим слезам. Свадьба через месяц и пять дней. О чем она вообще думает? Уж точно не о том, о чем следует. Рон, твой жених и будущий муж, которому ты изменяешь. Герми с ужасом выдохнула, принимая эту жуткую и грязную мысль. Ноги ее подкосились, и она упала на коврик в ванной. Она свернулась в клубок, закрывая руками горящее от стыда лицо. Если прошлое ее приключение

можно было списать на случайность, то ночное происшествие случайным не являлось. Она ждала этого. Она хотела этого. И получила.

Ей стоило полагаться на себя, а не на чертово зелье, и просто уйти. Аппарировать домой, а не весело распивать с ним скотч, болтая обо всем на свете. И уж тем более не набрасываться самой, предлагая себя так явно и пошло. Она ведь применила Отрезвляющее и даже не была пьяной к тому времени! Защититься нечем, все прикрытия, которые она могла бы использовать, разрушались перед одним простым аргументом.

— Гермиона, милая, ты здесь? — прозвучал из-за двери голос матери.

Волшебница собралась с силами, сняла чары, и ответила:

— Да, мама! Сейчас выйду.

Голос ее прозвучал до того жалко и тонко, что ей стало противно от самой себя. Впрочем, уже который раз это утро. Но для родителей она постарается и наденет лучшую из своих масок хорошей девочки. Она резко встала, надела чистую домашнюю одежду и плеснула себе в лицо холодной воды из палочки. Бросив еще один взгляд в зеркало, она нашла в нем улыбчивую Гермиону Грейнджер, которая очень соскучилась по родителям и сейчас покажет им — как сильно.

Ведьма вылетела из ванной с напускным весельем и набросилась на стоявшую в коридоре мать. Та с радостью раскрыла объятия навстречу и какое-то время они просто стояли так, наслаждаясь присутствием родного человека.

Потом они спустились и завтракали все вместе, за одним столом, на этой простой, маггловской светлой кухне, рассказывая друг другу забавные истории, которые произошли за время разлуки. Гермиона так втянулась в это, что почувствовала, как огромная зияющая дыра в ее груди начала немножко затягиваться. Ее родители сейчас с ней, они живы и помнили ее лицо. Что может быть лучше этого?

И, Мерлин, как же она соскучилась по папиному скрэмблу! Никто не готовит его так — воздушно, пряно и с такими крупными кусками ветчины. Она зажмурилась от удовольствия, отправляя себе в рот очередную порцию.

— Милая, ты выбрала уже свадебное платье? — миссис Грейнджер выглядела очень воодушевленной.

Гермиона чуть не поперхнулась тем, что осталось у нее во рту. Она натянуто улыбнулась и отрицательно мотнула головой. Кончено, сейчас мама начнет настаивать на том, чтобы они сходили в магазин. О, Мордред…

— У меня выходной сегодня в клинике, было бы здорово вместе сходить посмотреть?

Ну и как ей отказать? Гермиона напустила на себя лучезарный вид и бодро ответила:

— Кончено, мам!

— Вот и славно! Я уже присмотрела пару салонов в центре, где могут быть интересные модели, — заговорщицки улыбнулась миссис Грейнджер своему мужу. Он, усмехнувшись, достал из кармана пиджака портмоне и передал кредитку жене.

— Развлекайтесь, дамы, — только и сказал он, а потом обернулся к Гермионе, — если ты не против, то я бы хотел увидеть тебя в платье только на свадьбе. Когда поведу к алтарю…

Сердце ее сжалось от того, что глаза отца на секунду увлажнились. Из четы Грейнджер, именно ее отец был более чувствительным. Он всегда крайне сочувствовал своим маленьким пациентам, которые приходили в их стоматологическую клинику. Мать же была более строгой снаружи, но удивительно нежной в кругу своих близких.