Лучший иронический детектив
Шрифт:
— Полагаешь, он все-таки кого-то видел? Но если видел, то кого, и почему не поднял тревогу?
— Призрак. Хосе так думает. Нет… — Алина задумалась. — Если бы там был призрак, он не был бы так спокоен, вылетел бы из помещения пулей и начал бы кричать.
— Допустим, что там был грабитель или грабители. Тем более его поведение кажется странным. Он должен был позвать на подмогу других охранников.
— А что если там были грабители, но он был с ними в сговоре? — предположила Алина.
— Так ведь ничего
— Не украли то, что лежало на поверхности, а не то, что в земле спрятано. Мы ведь читали дневник Ритиной бабушки. И легенды подтверждают, что Альгамбра буквально напичкана сокровищами.
— Которых никто не видел, — хмыкнула я. — Нет, Алина. Альгамбра — прежде всего музей, и он охраняется. Для того чтобы вывернуть плиту, вырыть яму, а потом убрать после себя, нужно время. Думаю, не один час.
— Но вторую половину ночи Хосе не ходил по маршруту. Он находился в кругу друзей на седьмом небе от счастья. Ему даже рюмочку налили. Радуясь за Хосе, и другие охранники потеряли бдительность, забыли о своей службе.
— Но если Педро в сговоре с преступником, не мог же он рассчитывать на то, что жена Хосе родит именно в эту ночь?
— Нет, конечно, — согласилась со мной Алине. — А если сговор возник спонтанно? Педро сам мог предложить свои услуги грабителю.
— Допустим. Педро вошел в сговор с преступниками или с преступником — мы не знаем, сколько их было, — а как он их вывел за территорию? На входе тоже стоят охранники.
— Я полагаю, накануне преступник или преступники вошли в Альгамбру как обыкновенные туристы, а перед закрытием не вышли — где-то притаились, спрятались. Свое убежище покинули только ночью, пробрались в Львиный дворик… Смогли ли они поднять плиту, не знаю. Хотелось бы конечно проверить, — мечтательно вздохнула Алина.
— Даже не думай, — предостерегла ее я.
— Потом, опять затаились, — продолжила свою мысль Алина. — Музей открыли. Они слились с толпой и благополучно покинули Альгамбру. А собственно, почему мы не можем заглянуть под плиту? — спросила моя подруга, глядя на меня безумными глазами. — Все ориентиры у нас на руках.
Я прикрыла ладонью рот, чтобы не сказать, что о ней думаю. Алина жуткая авантюристка, причем самоуверенная до сумасшествия. Считает себя везучей, и поэтому думает, что ей все сойдет с рук. Но рано или поздно всякому везению приходит конец. А мне в испанской тюрьме гнить не хочется.
— Нам и двадцати процентов хватит, — продолжала мечтать она. — Можно, конечно, дать дирекции музея наводку, но в этом случае я не уверена, что нам хоть что-то перепадет. Можно на свою сторону переманить Хосе? Свой человек в охране музея — большой плюс. А что? Ему деньги нужны.
— Алина, такое впечатление, что ты все еще во хмелю. Какой Хосе?! Если он не дурак, то сразу сдаст тебя в полицию.
— Педро же никого не сдал!
—
— Можно, и Альберто привлечь, — пожала плечами Алина. — Но это как крайний случай.
— Все! — я отгородилась от Алины и ее бреда ладонями. — Мы ищем Настю, а не сокровища, которые если и были, то давным-давно выкопаны.
Схватив вещи, я отправилась в ванную умываться, причесываться, и вообще приводить себя в порядок. Чтобы не слышать Алининых рассуждений — она продолжала мне втолковывать, что лишние деньги никому не помешают, — я открыла воду и стала напевать популярный мотивчик.
Когда выходила из ванной при полном параде, то чуть не ушибла Алину дверью. Она все еще продолжала сыпать аргументами:
— Согласись, риск минимальный. Все думают, что сокровища вымысел. Красивая легенда, не более. Да и кто подтвердит, что они были? Кости последнего халифа — никак не могу выучить его имя — давно сгнили. В могиле его сын, внук и правнук. Они не в обиде будут, если мы подарим миру их сокровища, себе возьмем лишь малую толику, свой процент, комиссионный сбор, так сказать.
— Сын, внук… — вздохнула я, глядя на Алину с состраданием.
Она расценила мой взгляд по-своему:
— Думаешь, это их призраки шастают по музею? Вот их-то бояться не стоит. Парапсихологи утверждают, что призраки активны лишь в течение четырехсот лет. На пятой сотне лет они становятся слабыми и постепенно исчезают.
Это утверждение было последней каплей в чаше моего терпения. Я окончательно убедилась в том, что Алине категорически нельзя пить — и на следующий день она продолжает оставаться невменяемой.
— Ванная свободна. Жду тебя в ресторане на завтраке, — оборвала я ее на полуслове.
— Но мы договорим? Да?
Мне пришлось ее втолкнуть в ванную, но и там она продолжала говорить. Что? Я уже не слышала.
В ресторане я нашла одного Куропаткина.
— Привет, — поздоровалась я, присев к нему за столик. — Альберто не видел?
— Буэнос диас, синьора, — Куропаткин упорно здоровался со мной и Алиной только на испанском языке. — Ваш Альберто с утра помчался в полицию. Какие планы у нас на сегодня? Здесь остаемся или вернемся в Севилью?
— Веня, все будет зависеть от Альберто.
— Альберто. Опять Альберто, — пробурчал он. — Я бы мог погулять по городу. Кстати, мы вчера не были в садах Хенералифе. Говорят, там очень красиво. Если что, в любой момент вы можете меня найти по мобильному телефону. Я буду там.
— Прежде чем бежать в сады — как их там, и не выговоришь — подожди минутку, — попросила я, достала мобильный телефон и позвонила нашему гиду.
Тот ответил практически мгновенно, но говорил тихо, как будто боялся кому-то помешать: