Лучший исторический детектив

Цветкова Ирина

— Да заткнись ты! — рявкнул Гроссман. — Ты своими воплями просрёшь всё дело?! Скоро каждая собака будет знать, что мы готовим засаду.

Сыщики вошли в кабинет и заняли вчерашние места.

Мазур и Гроссман стали спорить, где же лучше занять позицию. Мазур говорил, что изучил двор и знает, как лучше. Он предлагал подняться этажом выше: дом двухэтажный, квартира Гольдмана располагалась на первом этаже, а засесть на лестничной клетке второго этажа.

— Мы в окошко маленькое всё увидим. Соседка сказала, что знает всех, кто приходит к соседям, так что

она подскажет. Ей без разницы, где сидеть у окна — у себя в кухне или в парадном. Сказала, что и кофе может сварить, — довольно сообщил Мазур.

— Языком тебе нужно зарабатывать, всё равно без костей, — хмыкнул Гроссман.

— Что ты ко мне цепляешься? Сходил бы сам и разведал что к чему, — обиделся Мазур. — Сказано же было, что домушник не из наших — не местный. Весь город уже знает про домушника этого и засаду в квартире Гольдмана.

Действительно, многие в Жолкеве судачили о том, что в Управе сыщики перестали делать вид и взялись за работу. Город ждал этой засады, как премьеры в театре.

— Хватит вам спорить, — прервал их Мрозовский. — Засаду сделаем в квартире Гольдмана и никому об этом ни слова. С утра пятнадцатого будем там ожидать. Так что можете взять перекусить чего-нибудь и кофе тоже берите. В хозяйстве Гольдмана брать ничего нельзя. Всё понятно?

— Гольдман вам ключи оставил, цветочки поливать? — съязвил Гроссман, поглядывая, как девица, из-под густых ресниц. — Или отмычками сработаем?

— Цветочки поливать, — ответил Мрозовский. — Ты же сам всё знаешь. Зачем спрашивать?

Через час Мрозовский стоял перед лавкой Яши, смущая мастера присутствием.

— Доброго дня, пан Яков, — вежливо поздоровался Мрозовский, улыбаясь подобно сытому коту. — Слесарите? И как? Получается?

Яша в сердцах бросил заготовку под ноги, а напильник бережно положил на место.

— Доброго дня, пан сыщик. Если вы по поводу тех слухов, что распускает пани Францишка, так кто назовёт её доброй пани?

— Ну, да. Вы точно не назовёте, — довольно улыбнулся Мрозовский. — Я к вам пан Яков с заказом на ключик. Возьмётесь?

Яша оживился, потёр руки и закивал:

— Для вас, пан сыщик, я даже дешевле сделаю. Давайте мне образец ключика или замочек.

— Для меня, пан Яков, вы бесплатно сделаете, — продолжал улыбаться Мрозовский. — А образец у вас есть. Я вечером зайду, чтоб завтра не столкнуться ни с кем. Это ж неприятно, когда заказчик обижается. Так мы не будем его смущать схожими ключиками. А заказ я смогу сегодня же и проверить. Вдруг не подойдёт, да? Так я вам сразу же об этом и сообщу, и вы успеете исправить второй дубликат.

Яша мелко трясся, но был безмерно рад, что, судя по всему, на этом общение с Мрозовским закончится. Яша отлично понимал, что ключик для Мрозовского такой же незаконный, как и для того юноши с ангельским лицом и колючим взглядом.

Германов крутился как вша на гребешке: ещё утром он узнал о слухах от Зеленской, точнее от её экономки. Марта лично повторила всё то, что слышала на рынке. Пани Зеленская трепала край скатерти и была бледнее, чем обычно.

—

Виктор, ты должен каким-то образом сообщить ему. Если этого Мерсье схватят, то кто нам достанет чёртов журнал?!

— Найдём другого, — отвечал Германов, не представляя себе, кого другого он сможет найти.

Теперь он приехал во Львов и спешил к аптеке Зинткевича, чтобы тот устроил встречу или на худой конец передал записку, где Германов намёками указал на невозможность выполнения задуманного. «15 августа прибудут нежданные гости, потому прошу навестить нас в другое время. Нотариус».

Зинткевич крутил в руках послание, слегка посмеивался и деловито отвечал:

— Я, пан Германов, не телеграф, смогу передать либо сегодня вечером, либо завтра утром. Думаю, встречаться вам ни к чему, потому что времени у вас для этого нет.

Германов сухо попрощался, оставил в благодарность купюру и вышел на улицу. После аптечной тишини городская суета навалилась шумом толпы, трамвайными звонками и сигналами клаксонов. Германов думал о том, что весь их хитроумный план может рухнуть только потому, что какая-то глупая баба растрепала своим языком. Или потому что Яков растрепал своей жене?… Сам Германов никогда ничего жене не рассказывал. Тина узнавала от людей или догадывалась, но чтоб он сам как-нибудь за ужином поделился планами?! Такого не случалось никогда! Германов решил уповать на волю случая, всё равно ничем уже не помочь.

— Если не получается повлиять на ситуацию, то принимай её как есть… — задумчиво сказал Германов вслух.

— Прошу пана, купите цветы! — громко кричала цветочница. — Смотрите, какие у нас есть розы. Пан, вашей даме понравится букет. Выбирайте! Лучших цветов вы нигде не купите, в целом Львове лучших нет!

— Спасибо, но я не покупаю цветов, — сказал Германов и пошёл.

— Для пани возьмите! — кричала вслед цветочница.

— Пани и так проживёт. Без цветов, — буркнул Германов.

«Лучших не купите, в целом Львове нет» — фраза засела в голове и Германов проговаривал её в уме на разный манер, и так и эдак. А потом к нему пришла мысль, что лучшего не надо искать — лучшее, оно всегда рядом. Записи должны сохраниться в кабинете покойного доктора. Гольдман не заверил ни одного завещания без указания Зеленского. Улыбнувшись, Германов прищурился на солнце и решил, что может спокойно отправляться в Жолкев — теперь не имело значения, попадётся этот Поль Мерсье сыщикам на квартире у Гольдмана или нет.

* * *

Молодой человек, статный и довольно высокий, пересекал двор, поросший розами, барвинками и прочей ерундой, которую высаживали по весне хозяйки, украшая палисадники. Розы разрослись дикими, лохматыми кустами и только живая изгородь была острижена ровно и почти ничего не скрывала.

Молодой человек шёл вразвалочку, не торопясь, словно ещё не решил в какое парадное заходить. Красивая шевелюра, выгоревшего за лето пшеничного цвета, выгодно оттеняла яркие голубые глаза, которые зыркали, скрывая крайнюю настороженность за благодушной улыбкой.