Лучший из худших
Шрифт:
И снова бросилась в глаза разница между тем, как питаются солдаты и как кормят нас, рекрутов. Счастливые обладатели погон вставали в очередь на раздачу и уносили оттуда полные подносы еды. Мы же сидели за одним столом, на котором заранее стояли миски, были разложены ложки, а в центре находились кастрюли с первым, вторым и какой-то мутной жидкостью. В ней плавали окаменевшие куски неизвестных плодов — очевидно это был абсолютно несладкий компот из сухофруктов.
Я попробовал суп. Не баланда, которой меня потчевали в тюряге, но и далеко не те разносолы, к которым я привык
На второе было картофельное пюре, на вид вполне аппетитное, с кусочком жареной рыбы, но, попробовав и то, и другое, я с огромным трудом проглотил тошнотворный кусок. Пюре оказалось сваренным из концентрата и больше напоминало измельчённую целлюлозу, а вместо нормальной рыбы нам положили обжаренную селёдку.
Есть это было невозможно.
Я думал, что только один буду крутить носом от такой пищи, но, практически все отодвинули в сторону миски, практически не притронувшись к ним.
Многие с завистью наблюдали за тем, что и с каким удовольствием уплетают за обе щеки солдаты. Их явно кормили иначе.
Не успели допить компот, как всех погнали на улицу строиться.
Дальше снова было монотонное изучение устава, такой же скудный и неаппетитный ужин, ночная прогулка перед сном и, наконец-то, любимая всеми солдатами команда «отбой».
И только я натянул на голову серое кусачее одеяло, как кто-то похлопал меня по плечу.
Я поднял голову. Это был дневальный.
– Ланской?
– Да.
– Ты подтягиваться не умеешь?
– Ну, я.
– Баранки гну. Пизд…й в спортзал, тебя ефрейтор Санников тренировать будет.
Глава 6
Я встал с кровати, надел шлёпанцы и потопал в указанном направлении. Шёл с тревожным чувством, не ожидая ничего хорошего. Методы воспитания в батальоне ещё те. Не удивлюсь, если мне сейчас зарядят несколько раз по морде и поддых.
Дать сдачи? Я б удовольствием, только кураж, с которым я месил тюремщиков, исчез и больше не приходил, а без него мои физические кондиции оставляли желать лучшего. Обычный задохлик, отпинать которого сможет практически любой, не говоря о звероподобном ефрейторе Санникове.
Ему достаточно ткнуть в меня пальцем, и я сразу приземлюсь на пятую точку. Да и конфликтовать со старшими по званию тут, мягко говоря. Не принято. Не то что не поймут — превратят жизнь в филиал одного всем известного учреждения из загробной мира.
Так что я очень старался не лезть на рожон и давать в себе то и дело вспыхивающий внутренний протест. Пока что у меня хватало здравомыслия и соображалки, что ни к чему хорошему борьба за собственные права не приведёт.
Это не дом, тут нет отца и матери, здесь армия, а ты в ней всего-навсего винтик. Борьба с такой системой заранее обречена на проигрыш.
Почему всё так херово-то, а? Начал в новом мире не то чтобы с «нуля», а с какой-то отрицательной величины? Бонус в виде аристократического происхождения вообще мимо пролетел. Я теперь больше не дворянин, обычный зэк, который ищет способы как
Толкнул высокую деревянную дверь, выкрашенную в белый цвет, и оказался в большом спортивном зале. Основную часть занимало игровое поле, которое при желание становилось баскетбольным, футбольным или волейбольным. Тут тебе и кольца, и ворота в углу, и пока сложенная сетка. По периметру пущена шведская стенка, стопочкой сложены маты. За полем боксёрский ринг, с десяток подвешенных к потолку боксёрских груш, три стола для настольного тенниса и качалка, причём довольно неплохо оборудованная. По количеству тренажёров она мало чем уступала спортзал, куда я ходил в прошлом.
Там меня ждала одинокая фигура Санникова.
– Господин ефрейтор, рекрут Ланской прибыл по вашему приказанию, — доложил я.
– Вольно, рекрут.
Санников переоделся в спортивный костюм с большим имперским гербом на спине. Обут он был в «дутые» кроссовки.
Я расслабил одну ногу.
– Ты слабак, Ланской, — заговорил ефрейтор. — Висел на турнике как сосиска и дёргал ногами. Заруби себе на носу — слабаков в армии не любят, из-за них страдает всё подразделение. Здесь любой зачёт по слабейшему. Будешь лажать, потянешь взвод вниз — из-за тебя станут страдать остальные. Догадываешься, как они будут вымещать на тебе свою злость?
– Так точно, догадываюсь.
Тут не надо быть Вангой, чтобы предсказать: станут всячески терроризировать, избивать и превращать в изгоя-чмошника, которого лишний раз пнуть или напрячь — не грех. Таковы законы мужского общества.
– Молодец, что догадываешься. Только этого мало. Мне слабаки не нужны, поэтому каждый день после отбоя будешь приходить сюда в спортзал для дополнительных занятий. Даже если у тебя руки-ноги отваливаются, тащишь сюда свою задницу и делаешь то, что я прикажу. В конце концов это и в твоих интересах. Усёк, рекрут?
– Так точно.
Я удивился, что сейчас ефрейтор общался со мной совершенно иначе, на вполне нормальном, близком к литературном русском языке, без всяких матов.
И бить, похоже, меня не собирались. Санников сейчас больше смахивал на обычного тренера, а не на вурдалака, каким он был ещё час назад.
– Переобувайся. — Он кивнул в сторону пары прорезиненных кед, заранее принесённых с собой.
Я скинул шлёпки, натянул на босые ноги кеды.
– Для начала разминка, пять минут бега в среднем темпе. На старт, внимание… Марш!
Я потрусил вдоль спортзала. За день, конечно, умаялся, но кое-какие силы пока остались, так что на бег меня точно хватило.
После разминки начались подходы к тренажёрам, стоит отметить, довольно грамотные — в фитнес-центре Санникову как персональному тренеру цены б не было.
Я снова удивился перемене в его поведении: никаких криков, матов, спокойный деловитый тон, сразу настраивающий на нужный лад. Меня даже охватила ностальгия по прошлому.
После тренажёров меня отправили делать кардио, а затем, убедившись, что я выжат как лимон, Санников довольно хмыкнул и отпустил в душевую.